— Мне бы не хотелось волновать вас раньше времени. Я могу ошибаться, ведь я не врач и не имею никакого права ставить диагноз.

— Продолжайте. Недосказанность волнует меня намного сильнее.

— Мне кажется, что Эмиль немного не в себе. За те дни, что мы были вместе, он большую часть времени молчал, уставившись в одну точку, а когда выпивал, то в пьяном бреду начинал говорить неприятные вещи.

— Что и как часто он пил? — нахмурилась Маргарет.

— Ежедневно четверть бутылки коньяка, а потом больше… Это уже вошло в привычку. Мы были рады, когда он предложил оставить управление. Думали, что работа в лаборатории отвлечет Эмиля и в конечном итоге пойдет ему на пользу. Когда он объявил, что уходит, Виктор попытался удержать его, но безуспешно.

— Я не могла вернуться раньше! — воскликнула Маргарет.

Мучимая угрызениями совести она избегала встречаться с Максом взглядом.

— Вас никто ни в чем не обвиняет, — он пожал плечами. — Просто время сейчас такое… Трудное.

— О чем он говорил?

— Что-то бессвязное. Я уже не помню.

— Неправда, вы просто не хотите пугать меня.

— Я не принадлежу к той породе людей, которые предпочитают ложь во благо, — он отрицательно покачал головой. — В основном Эмиль корил себя за то, что с вами случилось. Понимаете, он ведь не знал, живы вы или умерли. Я пытался успокоить его, но ваш муж не хотел слушать. Кстати, вы уже посмотрели город?

— Еще нет, не успела. Я переместилась прямо сюда благодаря машине Механика.

— Вас неприятно поразят произошедшие перемены. Прежде самые грязные нищие проулки выглядели лучше, чем в настоящий момент центр Инсума. Брошенные экипажи, автомобили, разбитые витрины, пострадавшие от пожара дома с обвалившимися крышами, баррикады — это далеко не полный перечень того, что вам предстоит увидеть, — сказал Макс будничным тоном. — На мостовых лежат человеческие останки: черепа, берцовые кости. Трупы больше не убирают — некому. Во мраке затянувшейся ночи они стали добычей собак и полчищ крыс. Те, кто еще живы, представляют собой жалкое зрелище. Горожане разделились на два лагеря: охотников и добычу. Первые торопливо прочесывают улицы и переулки в поисках чего-нибудь ценного, вторые, забаррикадировавшись в домах, обречено ждут своей участи.

— Я и предположить не могла, что все настолько плохо, — потрясенно сказала Маргарет.

— В разгуле преступности виноваты не только сбежавшие из тюрем и колоний заключенные. Зло всегда было внутри нас, — грустно сказал Макс. — В столице теперь небезопасно, насчет этого Механик совершенно прав. Я очень надеюсь, что в Айвернуме иная ситуация. Если там такая же картина, и я увижу тела своих родных растаскиваемых на куски крысами, то боюсь, мой рассудок не справится с этим.

— Я уверена, что с ними все в порядке. Мне сообщили, что крупные города пострадали от Затемнения больше всего, но ведь ваша семья живет в пригороде?

— Да, отец владеет молочной фермой. Полагаю, у них еще есть шанс, но мне очень страшно, — он покачал головой. — И дело не только в беспокойстве за родных. Буду откровенен, я всегда считал себя человеком науки, мне были чужды все эти религиозные веяния, но и на меня подействовала затянувшаяся беззвездная и безлунная ночь. Даже сейчас давит эта темнота, затрудняя дыхание. Мне кажется, что война нас бы так не измотала. Война привычна, да, она несет смерть и разрушения, но в любом даже самом заброшенном уголке планеты наступает утро и тогда тьма отступает. Лишив человечество солнечного света Механик затеял очень опасную игру. Откуда ему знать, что разогнав тьму в небе, он сможет выгнать ее из нашего ума и сердца? Мне кажется, — Макс горестно покачал головой, — что мы отдали себя во власть древнему злу.