Какое-то время все шло хорошо. Амма подала чай, и Мадам с наслаждением прихлебывала из стакана. Сакубаи и Мадам увлеченно беседовали, и мне казалось, будто они меня не замечают.

И вдруг Мадам позвала меня:

– Подойди сюда.

– Подойди сюда. – На этот раз голос Мадам звучал тихо и потому почти грозно. Я вышла из укрытия и шагнула к ней.

– Чего тебе надо? – спросила амма, вцепившись мне в плечи.

– Чего мне надо? – Мадам подала знак своему спутнику, тот отлепился от двери, бросился к амме и схватил ее за руки; амма принялась вырываться и браниться.

– Пусти! – требовала она, а я накинулась на него, осыпая ударами. Но он, конечно, был намного сильнее и лишь отмахнулся от меня, словно от мухи.

Мужчина подхватил амму на руки, словно одну из моих тряпичных кукол, вынес ее из комнаты и, связав веревкой, бросил за занавеской. Я и ахнуть не успела, как Мадам дернула меня за руку и поставила перед собой. Держа меня за подбородок и вглядываясь в мое лицо, она повернула мне голову сначала в одну сторону, а потом в другую, после чего расстегнула мне блузку и развязала нада, так что юбка упала на пол. Ее рука скользнула вниз по моей шее и змеей поползла по телу. Я с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться. Сквозь пелену слез я смотрела на Сакубаи и ждала знака, который подсказал бы мне, как поступить, но она даже не взглянула на меня. Сакубаи не сводила глаз с окна, дождь барабанил по крыше, капли падали в ведро.

– Хм. Ты совсем еще юная, – сказала Мадам, разглядывая мое голое тело. – Что скажешь? – спросила она мужчину.

Тот пристально осмотрел меня с головы до ног, и стыд горячей волной захлестнул меня.

– По-моему, она готова. Даже если и нет, то через год уж точно будет. – Он ухмыльнулся и потрепал меня по щеке.

Мадам подняла с пола блузку с юбкой и одела меня так нежно, будто забыла, как грубо обошлась со мною минуту назад.

– Ты представляешь, сколько денег заработаешь, если поедешь со мной в Бомбей? – спросила она меня. – Ох, не плачь. Глаза у тебя как изумруды, а когда ты плачешь, они меркнут.

Она подошла к амме, сидевшей возле двери со связанными руками.

– Ты поступила умно, родив дочь. Она красивая и такая светлокожая! Только в нашей общине понимают, насколько важны девочки. Они – хранительницы традиции, на них лежит благословение Богини. Даже если будешь прятать свою дочь, от судьбы все равно не убежишь.

На прощанье Мадам пообещала Сакубаи:

– Мы щедро заплатим за обряд твоей внучки.

– Главное, чтобы она исполнила свое предназначение, – смиренно ответила Сакубаи, глядя в окно, словно уже прощалась со мной.

После их ухода Сакубаи проковыляла в комнату, развязала амму и погладила ее по спине. Амма стряхнула ее руку. На щеках у аммы я заметила следы слез. Она обняла меня, и я разрыдалась. Сакубаи обхватила нас руками, стараясь утешить.

– Это ты их вызвала, да, Сакубаи? – спросила амма.

– Да. Ты же меня не слушаешь. Все надеешься, глупенькая, что отец Мукты вернется. А я не могу просто сидеть и смотреть. Мы должны следовать традиции.

– Я этого не допущу, – сказала амма.

– У тебя нет выбора, – возразила Сакубаи.