«Ты маленькая шпионка! – Старшая сестра прошипела это ей в глаза с таким лицом, что та даже подумала, будто Вторая ее ударит. – Хотела бы я, чтоб умерла ты, а не мама!»

Тогда Кей’ла выскочила из спальни, выбежала в проход в стене боевых фургонов и помчалась в сторону леса. Шмыгнула между стволами, слыша, как сестра торопится за ней, но это значения не имело.

Как она могла?! Как могла?!

Прежде чем Кей’ла пришла в себя, она уже мчалась вверх, лавируя между деревьями, цепляясь за корни и травяные кочки, все выше и выше. Острым стеблем порезала палец, разодрала платье о какую-то ветку, проламываясь сквозь кусты, оставила на них прядку волос. Неважно.

Как она могла?! Как?!

Только теперь, лежа на земле – вдыхая запах почвы, мха, мокрой земли, прошлогодней хвои, – Кей’ла почувствовала, как сотрясают ее рыдания. Нее’ва!

Как она могла?

Кей’ла плакала бесшумно, как научилась за долгие месяцы после смерти мамы, словно рядом продолжала чутко спать одна из сестер.

«Я бы тоже хотела умереть, лишь бы жила мама. Она никогда не вернется! Никогда-преникогда!»

Из той части леса, где исчезла Нее’ва, внезапно раздался треск веток и словно сдавленный вскрик. Девочка перестала рыдать, вслушиваясь во внезапную тишину. «Сестра наверняка просто оступилась, – подумала она мстительно, – ну и пусть. Сейчас пойдет назад, грязная и в подранной одежде. И прекрасно! А когда ее увидит отец, то наверняка накажет!»

Она вслушивалась, ожидая шагов возвращающейся сестры, неподвижная, словно притаившийся зверек. Ничего. Тишина. Тишина абсолютная, замолчали все птицы и мелкие создания, и даже ветер перестал шелестеть в кронах деревьев. Лес замер.

Кей’ла поняла, что и сама старается не двигаться и почти не дышит, словно невидимый саван тишины, опустившийся на окрестности, накрепко ее связал. Что-то случилось, что-то плохое, отобравшее голос у всех живых существ. Воображение подсовывало ей картинку сестры, лежащей с разбитой головой в какой-то яме или под корнями, и при виде картинки этой вся злость и гнев куда-то улетучились. Нужно бежать за помощью… Кей’ла вскочила, сделала пару шагов в сторону лагеря и замерла, пораженная мыслью, что уже не сумеет найти это место. Даже если придет с помощью, не отыщет нужного фрагмента леса, деревьев и кустов. Лес везде совершенно одинаков. А Нее’ва будет лежать здесь в какой-то дыре, пока не умрет.

Как мама.

Кей’ла глубоко вздохнула, отряхнула одежду и отправилась за сестрою. Крик раздался всего через пару минут, после того как она потеряла сестру из виду, та не могла отойти слишком далеко. Как бы и самой не свалиться в ту же яму. Она прошла сквозь заросли и оказалась на небольшой полянке, посреди которой росла мощная сосна.

«Это не яма», – поняла Кей’ла.

Было их трое, одетых странно, в капюшонах, что отбрасывали глубокие тени на лица. Один держал Нее’ву за руки, второй сидел на ногах у девушки и водил ладонями по ее телу: груди, животу, шее. Шептал что-то, слишком тихо, чтобы услышать хоть слово. Последний поглядывал на происходящее со стороны: руки сложены на груди, ноги широко расставлены. Именно этот и заметил Кей’лу, не удивился, не крикнул предупредительно, только глаза блеснули из-под капюшона, а сам он сделал короткий жест, и ноги Кей’лы внезапно оторвались от земли, она пролетела по воздуху добрых десять футов и грянулась оземь рядом с сестрой. Что-то свалилось ей на спину, обездвижило.

Кей’ла смотрела, поскольку только это и могла делать, как тот, что трогал Нее’ву, лезет себе под одежду и вытаскивает нож. Длинный, старый и несомненно острый. Потом он обернулся к предводителю и замер. Кей’ла никогда не видывала настолько никакого, бесцветного лица.