Сжимая костлявые кулаки, Бесс приблизилась к Уилле и посмотрела на нее свирепо снизу вверх:

— Немедленно отправляйся вниз и займись гостями.

— А кто будет заниматься работой?

Уилла выпрямилась. В сапогах она возвышалась над Бесс на добрые шесть дюймов, но это ничего не меняло. Между нею и экономкой постоянно шла борьба за власть.

— И потом, это не мои гости. Я их сюда не звала.

— Они пришли засвидетельствовать уважение. Обижать их не годится.

— Нет, они пришли совать свой нос в наши дела. Пора им убираться восвояси.

— Кое-кто, возможно, пришел из любопытства, — пожала плечами Бесс, — но многие хотели повидаться с тобой.

— А я с ними видеться не хочу.

Уилла резко развернулась, взяла шляпу и подошла к окну. Там были горы, темная полоса леса, заснеженные хребты. Вечная красота и тайна мироздания.

— Они мне не нужны. Я задыхаюсь среди всей этой толпы.

Поколебавшись, Бесс положила руку ей на плечо. Джек Мэрси терпеть не мог всяких нежностей. Он строго-настрого запретил обнимать, целовать, баловать свою дочь. Такой порядок был заведен еще с тех пор, когда Уилла лежала в колыбельке. Что ж, Бесс обнимала и ласкала девочку, когда рядом не было никого постороннего. Иначе Джек выставил бы ослушницу за порог, как это произошло с его первыми двумя женами.

— Деточка, ты погорюй, легче будет.

— Он умер и похоронен. Горюй не горюй — ничего не изменишь. — Но все же Уилла прикрыла своей ладонью руку, лежавшую у нее на плече. — Бесс, он даже не сказал мне, что болен. В эти последние недели я могла бы ухаживать за ним, могла бы попрощаться с ним по-человечески.

— Он был гордым человеком, — ответила Бесс, а сама подумала, что Джек был ублюдком, эгоистичным ублюдком. — Даже хорошо, что рак свел его в могилу так быстро. Он почти не мучился. Джек не перенес бы долгой болезни, извелся бы, и тогда тебе пришлось бы туго.

— Так или иначе, его уже нет. — Уилла разгладила поля шляпы, нахлобучила ее пониже. — У меня скот, рабочие. Все теперь зависит от меня, я не могу бездельничать. Ранчо «Мэрси» стоит, как стояло, и здесь по-прежнему распоряжается член семьи Мэрси.

— Что ж, поступай как знаешь.

По опыту Бесс знала, что, если уж речь зашла о работе, препираться бессмысленно.

— Но к ужину вернись. Я прослежу, чтобы ты поела как следует.

— Хорошо. Только сначала выстави отсюда весь этот сброд.

Она вышла из комнаты и по боковой лестнице спустилась на первый этаж восточного крыла. Даже отсюда был слышен гул голосов, а временами даже раскаты смеха. Уилла с отвращением хлопнула дверью и вышла на заднее крыльцо. Там сидели и курили двое.

Уилла недобро посмотрела на мужчину постарше, потягивавшего пиво из горлышка.

— Наслаждаешься жизнью, Хэм?

Саркастическое замечание ничуть не смутило Хэмилтона Доусона. Когда-то он учил Уиллу кататься на пони, не раз залечивал ей царапины и ушибы, когда она падала из седла. Это он преподал ей науку ковбойской жизни: как орудовать лассо, как стрелять из винтовки, как освежевать оленя.

Хэм неторопливо затянулся, выпустил из-под седой бороды облачко дыма и неспешно сказал:

— Добрый… вечер.

— Я хочу, чтобы ты проверил, в порядке ли изгородь на северо-западном участке.

— Проверено, — лаконично ответил Хэм.

Он был коренаст, плечист, кривоног. На ранчо Хэм был кем-то вроде управляющего и, по его разумению, разбирался в делах не хуже, чем девчонка.

— Отправил туда ремонтную бригаду.