Первым делом бросаю быстрый взгляд на пилоны, все ли бомбы ушли?

А что? Мало ли бывает, когда замок заедает или что-то не срабатывает? Поэтому первым делом в стопроцентном сбросе нужно убедиться!

И сразу же РУД вперёд до упора, ручку на себя и в сторону, в сторону. Сейчас ка-ак рванёт! Под разлёт своих осколков попадать нет никакого желания…

Бабахнуло сильно. Даже самолёт тряхнуло. Развернулся на обратный курс, положил машину в вираж над целью. Сейчас дым рассосётся и можно будет зафиксировать получившийся результат. У меня для такого дела даже камера приготовлена. И плёнка заряжена. Государь распоряжение своему личному фотографу дал — выделить мне фотоаппарат для сегодняшней съёмки.

Четыре чёрных неровных пятна выброшенной из воронок земли, четыре сработавших бомбы. Это хорошо для первого раза. И даже отлично! А то, что не все бомбы легли точно в цель, так ничего страшного. Главное, что рядом. Да и не должны они были рядком лечь, у них же не только вес разный, но и оперение. Даже геометрия корпусов и то у каждой болванки своя. Литьё же. А оно никогда точным не бывает. Это я для простоты понимания говорю, что бомба пудовая. На самом деле вес каждой болванки колеблется в пределах плюс-минус килограмм друг от друга! Вот как-то так. Поэтому и будет такой разброс.

Зажал ручку управления коленями, сделал несколько фотоснимков и убрал фотоаппарат. Теперь можно и обратно возвращаться. Сейчас к месту разрывов уже наверняка спешат жандармы и подчинённые Куропаткина, будут фотографировать и фиксировать результаты бомбометания. А я ещё подсказал государю идею расставить на поле импровизированные манекены и проверить, что с ними после моей работы станется. Самому-то тоже интересно. Ну а государь тут же переправил моё предложение министру, благо все в одном кабинете находились. Надеюсь, за ночь с установкой манекенов справились, иначе государь сильно рассердится…

Садился в привычной мне манере, сходу, с рубежа. Город обошёл по югу, нет у меня желания становиться мишенью для какого-нибудь решившего отличиться перед государем караула. Тех, сбивших меня, государь всё-таки соизволил наградить, сдержал своё слово. Нет, я так-то понимаю всё это, но снова подвергать свою шкурку опасности не желаю. Поэтому город облетаю стороной и начинаю снижаться, только когда пересекаю железную дорогу.

После осмотра закатываем самолёт в ангар, Изотов лично закрывает и опечатывает створки дверей. После чего выставляет оцепление вокруг и подхватывает меня под локоток, тащит самым буквальным образом к автомобилю:

— Поторопимся, Николай Дмитриевич! Государь распорядился сразу же после приземления нам с вами в Гатчину с докладом ехать. А Государь, как вам известно, ждать не любит.

Буквально на бегу прошу Густава навести порядок на поле, прибрать оставленные нами вещи, отвезти их на завод. Как по мне, так испытания можно считать законченными. Причём, законченными успешно. Так я и буду докладывать.

Здесь не там, на сегодня этого вполне достаточно, да и ресурс мотора не бесконечный. А в надёжности планера, его механизмов, я уверен. Какие-то отказы, конечно, возможны, но они везде случаются и никак от нас не зависят.

Рассчитывал на доклад, даже приготовил небольшую речь для государя и наверняка присутствующих в кабинете великого князя и военного министра, да действительность подкинула свой сюрприз!

— Подождите с докладом, — сразу остановил меня Его Императорское Величество. — Сначала разберёмся с возникшей проблемой. Вот Александр Матвеевич рапорт подготовил.

И протягивает мне государь исписанную витиеватым крупным почерком бумагу:

— Прочтите вслух, чтобы Константин Романович тоже слышал, и скажите, что вы об этом думаете?

Зачитываю, как сказано, потом весело хмыкаю, поднимаю глаза и ловлю на себе удивлённые взгляды собравшихся в кабинете людей.