Мне потребовалось несколько минут, чтобы сообразить: негритянка с шевелюрой больной болонки – это я. Но не раньше, чем мои дрожащие пальцы ощупали щеки, лоб, подбородок. Я наморщила нос и высунула язык – отражение послушно повторило мои мимические упражнения. Нет, это правда я! Но что произошло?

Стараясь сохранить трезвость ума, я внимательно всмотрелась в зеркало. Минуточку! Я ведь сегодня вышла из дома в нежно‑розовой кофточке… Так отчего же она сейчас серо‑буро‑малиновая, а? И тут я все поняла.

Светка выкрасила мои волосы в цвет вороньего крыла, но, очевидно, не была уверена в стойкости средства, то‑то она на мой вопрос: «Как долго продержится краска?» – брякнула: «Если не мыть голову, то год». А почему не следовало мочить волосы? Да потому, что от воды краска мигом слезает! Я попала под сильный ливень, волосы начали стремительно терять приобретенный цвет, черная жидкость потекла по лицу, по кофте, и получилось… Тихий ужас, вот что получилось!

В жутком потрясении я набрала пригоршню жидкого мыла и принялась тереть лицо. Процедуру пришлось повторить не один раз, прежде чем кожа потеряла откровенную черноту, теперь она имела лишь серый, землистый оттенок – я походила на человека, перенесшего тяжелейшую операцию.

Решив применить дома самый сильный скраб, я вышла в холл, снова столкнулась с привратником и, не желая обидеть милого дядечку, ласково сказала:

– Понимаете, я замужем.

– Очень рад, – буркнул швейцар.

От его приветливости не осталось и следа. Метаморфоза слегка озадачила, но я решила продолжить беседу:

– Люблю своего мужа.

– Хорошо.

– Не изменю ему.

– Похвальное поведение.

– Пожалуйста, не обижайтесь.

– На что?

– Я не могу дать вам свой телефон. Нет, нет, вы очень приятный человек, но измена супругу…

– Дама, – вытаращил глаза швейцар, – вы… того, да? Зачем мне ваш телефон?

– Сами просили.

– Я?

– Вы.

– Когда?

– Пару минут назад.

– У вас?

– Именно.

– С ума сойти!

– Неужели не помните: я упала на улице, вы помогли мне подняться…

Привратник шарахнулся в сторону.

– Та была негритянкой!

– Это я.

Мужчина отступил назад.

– Мне африканки нравятся, – прошептал он. – С детства! Мечта! Английский выучил! А вы… вы того… вы какого‑то непонятного цвета, серого…

Тут входная дверь ресторана распахнулась, и на пороге появилась молодая пара. Швейцар кинулся к ним, словно утопающий к спасательному кругу. Я снова вышла под дождь и уже не спеша побрела к своему «Пежо». Ему, видите ли, нравятся негритянки! Скажите, пожалуйста, какой эротоман! Вот сейчас вернусь в Ложкино и покрашу волосы своей любимой краской «Палетт». Уж она‑то не боится ни дождя, ни снега, ни цунами, ни сирокко,[2] ни наводнения! Только сначала заеду в магазин и куплю заветную коробочку, содержимое которой придаст моей шевелюре теплый и приятный глазу рыжий цвет. Стану похожа на лисичку. Это ли не изменение внешности?

Глава 6

В десять утра я, сверкая красивыми рыжими волосами, нажала кнопку домофона, прикрепленного к вычурному столбику в ограде дома, где проживало семейство писательницы Смоляковой.

Собираясь представиться помощницей домработницы, я приняла соответствующий вид: дешевое, мешковатое серое платье, украшенное поясом с пряжкой, переливавшейся яркими стразами. На шее у меня болталась цепочка с чудовищным медальоном, изображавшим знак Зодиака, на мочках ушей крепились пластмассовые клипсы.