– Ну, он же ему племянник! Думаешь, Савва бросит его на произвол судьбы?

Племянник! Я зажмуриваюсь. От облегчения кровь устремляется прочь из головы, и та немного кружится.

– Да он его и не видел ни разу, – мямлю я, уткнувшись в тарелку.

– Все равно. Кровь – не водица.

– Фу, не повторяй эту поговорку. Она мне об Анатолии напоминает, – передергиваю плечами.

– Воспитание тоже играет немаловажную роль, – идет на попятный Люська. – Твой Роман – отличный парень.

– Скажи это его одноклассникам.

– Дети жестокие.

– Да уж, кому как не мне это знать? Знаешь, мы, наверное, пойдем… Ромка! Роман… Собирайся.

– А если Савва опять к тебе сунется?

– Ты сама сказала, что к тебе переехать не получится, – с трудом выдавливаю из себя шутку. – Спасибо, что выручила. И за ужин тоже.

– Пустяки. Слушай, может, ты бы Романа перевела в другую школу?

Я складываю руки на животе. Прислоняюсь спиной к холодильнику:

– А что это даст? Там тоже вскорости узнают, чей он родственник. И дальше что? Опять переходить в другую школу?

– Ну, Толик. Ну, скотина! Всем жизнь испортил…

Я сглатываю. У меня нет никаких сил снова и снова возвращаться к этому. Хватит уже того, что я одиннадцать лет жила с человеком, которого не знала. Я подвергала риску собственного ребенка, я… Нет. Нет, не нужно. Не то опять не усну.

Ромка выбегает из комнаты. Я вымученно улыбаюсь. Подаю ему курточку, ласково веду по темным, совсем не таким, как у меня, волосам. Перевожу взгляд на затаившуюся за дверью Иришку. Та тоже совершенно не похожа на мать. Скромница и стесняшка. Помигиваю ей напоследок, сторонюсь, позволяя Люське открыть дверь. Теперь, когда страх схлынул, я в жизни не разберусь во всех этих засовах. Прощаюсь с Люськой взмахом руки. Дверь захлопывается. Мы с Ромкой торопливо поднимаемся к себе, гремя ключами, я открываю дверь. Пропускаю сына в притихшую квартиру, сгружаю мольберт и замираю, как кролик, услышав за спиной негромкое:

– Добрый вечер.

Глава 2

Савва

В тусклом свете прихожки кажется, будто и не было этих лет. Все как тогда. Даже реакции те же. Смотрю на нее, и все внутри настороженно замирает. Она – вчерашняя школьница, а я уже тогда матерый траченый жизнью дядька.

– З здравствуйте. Я к Анатолию, а вы…

– Савва. Типа брат его. Вот.

Ага. Брат. А еще бог красноречия.

Девочка моргает. Вся такая маленькая, ладненькая. В длинной юбке в пол и наброшенном на голову платке. Разрез рта узкий, а губы, наоборот, пухлые, как у куклы, и яркие без всякой косметики. Взволнованно проходится по ним языком. А глаза почему то отводит. Не пойму… В них что, страх? «А а а! – протягиваю про себя. – Видно, девочку уже настращали. Просветили, так сказать, на мой счет». Что что, а это мои родственнички умеют. Ну и черт с ним. Мне то какое дело? Улыбаюсь с изрядной долей цинизма:

– Да ты не бойся, проходи. Я не кусаюсь.

– А я и не боюсь, – выпячивает вперед подбородок. – Значит, Анатолий еще не вернулся? И отца Михаила с матушкой нет?

Мотаю головой из стороны в сторону. Складываю на груди руки. Грудь голая. Я же только из душа вылез. Хорошо хоть спортивки надел, иначе девочка увидела бы явно больше, чем выдержало бы ее сердечко. А пока ей и моих татух с головой хватает. Вон как на них глядит!

– А кто же вас встречал?

– Никто, – пожимаю плечами, – я дядя взрослый, меня встречать не надо.

Глаза девочки становятся совсем уж круглыми. Реснички хлоп хлоп. Язычок по губкам туда сюда.