|
Они уже почти вернули машины под свой контроль. В последнем городе механизмы могли бы сдержать Других, если бы те уже не вошли в город. Я заставил акулу подплыть ближе, попасть в один из темных городов, где я был вместе с Пловцом. Тогда он был полон света, спиралевидных жилищ и красивых, гибких существ, скользящих между плавающими сферами своих домов. Теперь тут стало темно. Я мало что видел... слава Богу. Но... черные... фигуры, плавающие в этих опустошенных городах среди тел красивых мертвых Пловцов, пугали меня. - Грэшем закусил губу и замолчал. - За последнее освещенное место все еще шла борьба, - продолжал он через некоторое время. - Я заставил акулу заплыть туда. По крайней мере, тут я еще мог помочь. Пловцы воевали изогнутыми сверкающими лезвиями, разрезающими все, чего они касались. Они были удивительными бойцами - ужасными, но одновременно удивительными. Я никогда не видел такую ярость и такую красоту. Но Других было слишком много. - Голос Грэшема прервался, затем продолжал: - Другие являлись злыми, вырождающимися, темными существами, - невнятно произнес он последние слова.
- Вот, выпейте, - поднеся стакан ко рту Грэшема, приказал Блэк. Грэшем сделал глоток и какое-то время молчал. - Это был конец, - сказал он, наконец, гораздо более спокойным голосом. - Я все видел. Я сделал все, что мог. - Он слабо улыбнулся. - Акулу, в конце концов, убил один из Пловцов. Они, разумеется, не поняли, что это был я. Наверное, подумали, что рыба просто приплыла на запах крови. Изогнутое световое лезвие прошло через ее тело, как сталь - или огонь - подводный огонь... и акула умерла. Ну, мне в любом случае было пора подниматься на поверхность. Я сделал все, что мог. Но это еще не конец. - Что вы хотите сказать? - потребовал Блэк и быстро добавил: - Неважно. Вам надо отдохнуть. Вы все обдумаете и расскажете мне потом. - Не надо мне ничего обдумывать. Помните, что я сказал, когда впервые увидел Других? Какую ненависть они вызывают даже при первом взгляде? Инстинкт, Блэк, инстинкт ясно велит убивать их. Я... я не знаю, почему, но это то, что я буду делать дальше. - Грэшем сжал кулаки и слабо ударил по одеялу. - Истребление! - сказал он хриплым, натянутым шепотом. - Истребление! Неделю спустя «Альбакор» прошел мимо группы крошечных островов, разбросанных, как цветы на воде. Показались шлюпки аборигенов, чтобы, как обычно, предложить фрукты и новости. Грэшем, казалось, знал их. Он бегло заговорил на канакском языке, Блэк увидел, как закивали и что-то быстро забормотали аборигены. Когда шлюпки собрались плыть обратно, Грэшем сел в одну из них. - Я знаю, что хочу, - сказал он Блэку, когда тот помог ему перебраться через поручни. - Физически, я в порядке. Или, по крайней мере, чувствую себя лучше, чем когда-либо. Всю ответственность я беру на себя - вы можете перестать беспокоиться обо мне. У меня даже есть деньги на то немногое, что мне теперь будет нужно. Забудьте обо мне, доктор. И спасибо... большое спасибо. С сомнением и странной, нелогичной завистью Блэк смотрел, как Грэшем уплывает.
ШАРЫ, КОГДА-ТО сиявшие, вися в бездне на тросах, теперь были темными, как ночь. Под ними ночная страна морского дна уходила далеко в вечный свет, свет, который никогда не увидит ни один человек. Внутри городов, ставшими братскими могилами, плавали красивые тела местных жителей, голые скелеты из полых костей, очищенные от мяса более примитивными обитателями моря. Мертвая раса навечно упокоится в мертвых городах. Но другая раса все еще живет в этих городах. Темная, чужая раса, уничтожившая своих хозяев и теперь бродящая среди развалин разрушенных ими строений. Вместе с этой расой живет смерть. Из необъятного океанского рассвета наверху, одна за другой, безмолвно опускаются рыщущие акулы, чтобы убивать... и умирать. А на острове неподалеку, в свете солнца, которого он не видит, на пляже сидит человек с необычным зрением, направленным на другой мир. |
