Ливень шел не переставая. По острому гравию, босиком, дотолкала его до гаража. Там под ним начала быстро образовываться розовая лужа.

Кристина закрыла ворота и побежала к дому. Красная тропинка на гравии бледнела на глазах. Взбежав на крыльцо, Кристина услышала тарахтение мотора. Захлопнув за собой дверь, подскочила к окну и увидела почтовый фургончик Петровича. Рядом с почтальоном сидела Роза. На раздумья не оставалось времени. Закрыв дверь на щеколду, она разорвала окровавленное платье, стянула с себя белье и чулки, бросила все под диван. Оставшись голой, кинулась на кухню, схватила полотенце, обмотала им мокрую голову, затем достала хлеб, нож и полоснула острым лезвием по больной руке. Кровь потекла ручьем.

Раздался звонок в дверь.

— Подождешь, не растаешь!

Пришлось подняться наверх, пройти по коридору, везде оставляя свежие следы крови, чтобы скрыть старые. Звонки в дверь продолжались. Роза нервничала. Она знала, что, уходя, Дмитрий никогда не закрывал дверь, чтобы служанка не будила звонками жену, которая очень редко просыпается рано утром. Наконец дверь открылась. У Розы отвисла челюсть. Перед ней стояла обнаженная, мокрая Кристина с вафельным полотенцем на голове, держась левой рукой за правую, с которой стекала кровь.

— На пожар торопишься, горит, что ли?

— Нет, я забеспокоилась…

— И не зря. Заходи и перевяжи мне руку.

— Надо вызвать врача…

— Я сама решу, что надо, а чего нет! Живее, вареная курица!

Аптечка находилась на кухне, Роза взялась за работу. Она все умела делать, за что ее и ценили.

— Глубокая рана, надо швы накладывать…

— Заткнись, Роза. Операционная у нас в доме отсутствует, а ехать в город мы не можем, машиной управлять некому. Все! Вопрос закрыт.

— Как тебя угораздило? Где гипс?

— Сняла сдуру, он бы руку защитил. Принимала ванну и вдруг ощутила приступ голода. Пошла на кухню, хотела отрезать хлеба, нож сорвался, и вот результат.

— Голая, босиком? У тебя десяток халатов висит на вешалке.

— Мне некого стесняться.

— А почему кухонное полотенце на голове?

— Идиотка. Вода с волос на хлеб капала.

— Ты даже не вытерлась…

— Ты можешь заткнуться? Мне не до тебя сейчас.

— Ну вот. Все. Сделала, что смогла. Но к врачу надо ехать обязательно. Иди к себе и не размазывай пятна на полу, я сейчас все вымою.

Кристина вышла из кухни и подошла к бару. Если Роза что-то делает, то на совесть. Мыть полы, значит, мыть везде, а под столом ее тряпье.

— Приготовь мне несколько горячих тостов с ветчиной, салатом и помидорами. Посыпь сыром. Потом займешься уборкой.

— Хорошо, королева, как прикажешь.

Роза вернулась на кухню, а «королева» достала лоскуты из-под дивана, схватила бутылку виски и быстро поднялась наверх. На полу ее комнаты валялась резиновая дубинка со следами крови. О ней она в панике просто забыла. Пришлось доставать чемодан и все запихивать в него. Камины не горели, на улице резко похолодало и в доме тоже. Кровь просачивалась сквозь бинт, белый махровый халат, который она надела, был тут же испачкан, но Кристину такие мелочи не интересовали. Сделав несколько глотков виски, она отправилась в спальню мужа. Кровать всегда застилала Роза. Сейчас там лежал только матрац, пропитанный кровью. Кристина открыла ящик тумбочки, взяла связку ключей. Время шло, но она никак не могла подобрать нужный ключ к двери. Здоровая рука дрожала, больная вообще не работала. Тело покрылось потом. Скорее! Сейчас Роза поднимется наверх и тогда… И тогда ее придется убить! Труп женщины — не тюк с бельем. Связка ключей выскользнула из слабой руки и упала на пол. Три десятка ключей от всех дверей, столов, шкафов, чердака, подвала, гаража… Вот он, нужный ключ.