Михаил Булгаков. Неделя просвещения
Заходит к нам в роту вечером наш военком и говорит мне: — Сидоров! А я ему: — Я! Посмотрел он на меня пронзительно и спрашивает: — Ты, — говорит, — что? — Я, — говорю, — ничего... — Ты, — говорит, — неграмотный? Я ему, конечно: — Так точно, товарищ военком, неграмотный. Тут он на меня посмотрел еще раз и говорит: — Ну, коли ты неграмотный, так я тебя сегодня вечером отправлю на «Травиату»! — Помилуйте, — говорю, — за что же? Что я неграмотный, так мы этому не причинны. Не учили нас при старом режиме. А он отвечает: — Дурак! Чего испугался? Это тебе не в наказание, а для пользы. Там тебя просвещать будут, спектакль посмотришь, вот тебе и удовольствие. А мы как раз с Пантелеевым из нашей роты нацелились в этот вечер в цирк пойти. Я и говорю: — А нельзя ли мне, товарищ военком, в цирк увольниться вместо театра? А он прищурил глаз и спрашивает: — В цирк?.. Это зачем же такое? — Да, — говорю, — уж больно занятно... Ученого слона выводить будут, и опять же рыжие, французская борьба... Помахал он пальцем. — Я тебе, — говорит, — покажу слона! Несознательный элемент! Рыжие... рыжие! Сам ты рыжая деревенщина! Слоны-то ученые, а вот вы, горе мое, неученые! Какая тебе польза от цирка? А? А в театре тебя просвещать будут... Мило, хорошо... Ну, одним словом, некогда мне с тобой долго разговаривать... Получай билет, и марш! Делать нечего — взял я билетик. Пантелеев, он тоже неграмотный, получил билет, и отправились мы. Купили три стакана семечек и приходим в «Первый советский театр». Видим, у загородки, где впускают народ, — столпотворение вавилонское. Валом лезут в театр. И среди наших неграмотных есть и грамотные, и все больше барышни. Одна было и сунулась к контролеру, показывает билет, а тот ее и спрашивает: — Позвольте, — говорит, — товарищ мадам, вы грамотная? А та сдуру обиделась: — Странный вопрос! Конечно, грамотная. Я в гимназии училась! — А, — говорит контролер, — в гимназии. Очень приятно. В таком случае позвольте вам пожелать до свидания! И забрал у нее билет. — На каком основании, — кричит барышня, — как же так? — А так, — говорит, — очень просто, потому пускаем только неграмотных. — Но я тоже хочу послушать оперу или концерт. — Ну, если вы, — говорит, — хотите, так пожалуйте в Кавсоюз. Туда всех ваших грамотных собрали — доктора там, фершала, профессора. Сидят и чай с патокою пьют, потому им сахару не дают, а товарищ Куликовский им романсы поет. Так и ушла барышня. Ну, а нас с Пантелеевым пропустили беспрепятственно и прямо провели в партер и посадили во второй ряд. Сидим. Представление еще не начиналось, и потому от скуки по стаканчику семечек сжевали. Посидели мы так часика полтора, наконец стемнело в театре. Смотрю, лезет на главное место огороженное какой-то. В шапочке котиковой и в пальто. Усы, бородка с проседью и из себя строгий такой. Влез, сел и первым делом на себя пенсне одел. Я и спрашиваю Пантелеева (он хоть и неграмотный, но все знает): — Это кто же такой будет? А он отвечает: — Это дери, — говорит, — жер. |
