По каждому из ключевых моментов предложенной в книге реконструкции начального этапа становления человека мы и у советских авторов найдем разительное разнообразие мнений.

Может ли быть общий предок человека и современных человекообразных обезьян человекообразной обезьяной, или, согласно дарвиновскому принципу эволюции, он не должен быть ни тем и ни другим?.. Был ли он существом, ведущим древесный или же наземный образ жизни, — то есть спустился ли он на землю, дав начало линии человека, или, напротив, перешел к жизни на деревьях, положив начало человекообразным обезьянам?.. Годятся ли формы поведения современных человекообразных обезьян в качестве моделей поведения австралопитековых предков людей?.. Начинается ли семейство людей с австралопитеков — героев этой книги, или оно эволюционно моложе минимум на миллион лет?.. Надежны ли морфологические критерии человеческого и нечеловеческого в применении к ископаемым остаткам?.. Можно ли галечную культуру австралопитеков считать культурой орудий и, следовательно, ее творцов — людьми, или же эти оббитые камни — результат случайного употребления их в дело?..

На каждый из этих и других узловых вопросов, встающих при знакомстве с книгой "Недостающее звено", можно найти разносторонне аргументированные, но весьма разные ответы в трудах как советских, так и зарубежных ученых. Конечно, среди них нет ни одного, кто бы на все вопросы дал только положительные или только отрицательные ответы, но разнообразие и вопросов и мнений означает принципиальную возможность построения иных, нежели авторская, версий начальных этапов истории человека.

Пожалуй, лишь одна из тем — молекулярно-генетический подход к проблеме "недостающего звена" — серьезно не дискутировалась в антропологии. Учитывая новизну этой научной темы, считаю нужным отметить, что в отношении молекулярно-генетического аспекта эволюционной истории человека авторская версия не исключает иных, конкурирующих версий. Изучение генетических различий ныне сущих на Земле биологических видов — необходимый путь познания прошлого, из которого до нас дошли именно гены, и только они. Не всякий путь снизу (из прошлого) выведет к вершине — достаточно вспомнить "Жизнь до человека", предыдущую книгу этой же серии. Но путь вниз — молекулярно-генетический путь — единственно надежная трасса спуска с вершины современности в пропасть прошлого, ибо это единственная трасса, проложенная нашими предками. Естественно, что от этого путь не становится легче, он всего лишь вернее.

Об одной из трудностей рассказывает сам автор. Молекулярно-генетические часы указывают на неправдоподобно малое время, прошедшее от разделения линий человека и человекообразных обезьян. "Часы врут!" — сказали бы мы вслед за Ш. Уошберном. Но ведь часы основаны на измерении молекулярных различий между видами, и мы не рискнем сказать, что молекулярная биология неверно определяет молекулярные различия. Следовательно, явные морфологические (а также физиологические и поведенческие) различия, на которых основана систематика, не соответствуют малым генетическим различиям современных высших приматов. Между тем включение любой ископаемой формы в эволюционное древо человека возможно только при условии соответствия внешнего вида генетическому содержанию.

Не столь просты и теоретические предпосылки использования молекулярных часов для отсчета времени эволюции. Казалось бы, не стоит об этом и поминать, коль скоро такой метод позволил построить красивое и стройное эволюционное древо, которое "не удивило бы Дарвина и Гексли…". На самом же деле мы вместе с автором довольны именно тем результатом, который вызывает озабоченность у ученых, разрабатывающих математическую теорию молекулярно-генетической эволюции.