Он достал из рюкзака ремень, к которому была пристегнута кобура с «кольтом» тридцать второго калибра.

— Вот, — буркнул он. — Привез тебе твой пистолет. А это конго.

Не отрывая глаз от Уилли, она сунула конго в карман, надела пояс с кобурой и, чтобы не расплакаться, прикусила губу. Он мрачно смотрел на нее.

Модести провела ладонью по его рубашке.

— Уилли… — прошептала она.

Шок оказался настолько сильным, что Модести никак не могла подобрать слова, чтобы описать свои чувства — радость ее была столь безграничной, что едва не причиняла боль. Сознание ее раздваивалось: она видела перед собой живого Уилли и не верила своим глазам. Она провела пальцами по его щеке и дрожащим голосом сказала:

— Ты… ты перепугал меня до смерти. Ну погоди, вернемся домой, я тебе устрою!

Уилли Гарвин захохотал.

Через двадцать минут они были уже в полумиле от лесистого участка саванны. На импровизированных носилках они несли Лизу. Уилли срезал два молодых деревца, обстрогал их, натянул пустые мешки, которые нашел около клетки Озимандиса, и теперь у них были вполне приличные носилки. Уилли шел впереди, сзади носилки несла Модести. На спину она привязала громадную медицинскую сумку Джайлза.

Джайлз шел рядом, опираясь на палку, которую ему вырезал Уилли. Увидев Уилли, он запрыгал от радости, но Модести чувствовала, что для него это было не столь сильным потрясением, как то, которое испытала она. Видимо, все дело в том, что Джайлз просто не способен удивляться даже тому, от чего обычные люди просто спятили бы, с завистью подумала Модести. Это видно даже по его хирургическим методам. С искалеченными ногами и одной здоровой рукой, он настолько верит в себя, что собирается оперировать Лизу прямо здесь, в горах. Это прозвучало в его первых словах, когда он, увидев Уилли, радостно воскликнул: «Господи! Уилли! Вот уж не ожидал тебя увидеть!»

Модести не чувствовала тяжести носилок. Она смотрела на широкую спину Уилли, и радость пьянила ее, как шампанское. Она чувствовала себя словно заново родившейся, энергия переполняла ее. В голове у нее вертелись сотни вопросов, но они могли подождать. Она упивалась своим счастьем, все остальное уже не имело никакого значения.

Быстро темнело, но Уилли не собирался делать привал. Они миновали лес и перешли через невысокий хребет. И только когда впереди они увидели широкую долину, Уилли наконец сказал:

— О’кей, Принцесса. Немного передохнем.

— Уилли, я не устала.

— Отлично. Но Джайлзу, наверное, надо осмотреть Лизу.

— Ой, ну конечно! Извини.

Модести опустила носилки и задумалась. Их положение по-прежнему было очень сложным, радоваться пока было нечему. Не считая, конечно, возвращения Уилли. На Лизе было светло-голубое платье; Джайлз тщательно укутал ее в одеяла. Она уже пришла в себя, но по-прежнему пребывала в ступоре от укола морфия. Джайлз пощупал пульс и начал свой традиционный монолог.

— Ну что, старушка, больно? Знаю, знаю. Ничего, скоро мы тебя вылечим. Ты, главное, не волнуйся, ладно? Эти подлецы из «Бонаккорда» едва не угробили тебя. Но самое худшее уже позади.

Лиза молча взяла его за руку, и Джайлз продолжал свой бесконечный монолог.

Модести присела рядом с Уилли, оперевшись медицинской сумкой на камень. Уилли задумчиво смотрел в небо.

— Сегодня ночью они до нас не доберутся.

— Да, вряд ли. У них нет собак. Думаю, они пустятся в погоню на рассвете. А ты что, подготовил здесь базу?

— Ну конечно. Примерно полторы мили отсюда. Там есть все, что может нам понадобиться.

— Когда ты приехал сюда?

— Вчера ночью.