— У папы, наверное, сейчас неприятности, — философски заметил Филип однажды утром, когда Иван пронесся по дому как смерч, накричал на слуг, ворчливым тоном поговорил с Лидией и хлопнул всеми дверьми, попавшимися ему на пути.

Лидия, готовая расплакаться, ответила:

— Мне очень жаль, дорогой.

Но Филип, дотянувшись до ее руки большой ласковой ладонью, сказал:

— Меня это не беспокоит. Он всегда такой. Кроме того, надо полагать, он чувствует все острее, чем мы, простые смертные.

Объяснение Филипа успокоило Лидию, она сказала себе: хорошо хотя бы, что мальчик не догадывается, кто причина отцовских импульсивных всплесков.

Кристин, напротив, знала причину, но Лидия, не говоря ни слова, верила, что дочь не ранит Филипа, открыв ему правду.

Последние несколько дней Иван почти не бывал дома. Две ночи он провел в Лондоне, а на третью вернулся так поздно, что все домочадцы уже спали, не надеясь дождаться его. Утром он рано зашел в комнату Лидии. Зная его хорошо, она поняла, что он хочет сообщить нечто необычное и испытывает при этом неловкость.

Он пожелал ей доброго утра и поцеловал более горячо, чем обычно, затем принялся беспокойно вышагивать по спальне, напевая про себя мелодию, перебирая безделушки на камине и критически рассматривая свое отражение в высоком зеркале в позолоченной раме на туалетном столике. Лидия ждала немного опасливо, гадая, что за этим последует. Наконец Иван высказал, что у него было на уме:

— Я хочу завтра привести одного человека, чтобы он пожил здесь немного. Ладно?

Тщательная небрежность вопроса делала его очень важным.

— Кто это? — спросила Лидия.

— Девушка, которую я хочу взять в ученицы, — объявил Иван.

Лидия вряд ли удивилась бы больше, раздайся в ее комнате взрыв бомбы.

— Ученица! — воскликнула она. — Но мне казалось, ты часто повторял, что никогда, ни при каких обстоятельствах… — Она внезапно остановилась. Увидела лицо Ивана и поняла. В первую секунду ей захотелось закричать: «Только не здесь, ты не можешь привести ее в дом!» Никогда за всю их совместную жизнь Иван не знакомил ее ни с одним своим увлечением. Ее охватила паника, но, сделав огромное усилие, она взяла себя в руки. — Расскажи мне об этой девушке.

— Она датчанка, — ответил Иван. — Мне кажется, она тебе понравится.

С новым усилием Лидия спросила:

— Как ее зовут?

— Тайра Йёргенсен. Она беженка, между прочим. Приехала в Англию полгода назад, ее родители до сих пор в Дании. Она исключительно одаренная пианистка и хочет изучать композицию. Я намерен сделать для нее все, что в моих силах, и было бы неплохо, если бы она пожила здесь.

Нота непреклонности в голосе Ивана сказала Лидии, что он поступит так, как хочет. В какой-то момент она подумала, она возразит ему, скажет, что это невозможно. Если не с ней, так хоть с Кристин нужно было считаться.

А затем что-то более мудрое, чем собственные чувства, велело ей спокойно отнестись к его решению.

— С радостью познакомлюсь с твоей ученицей, — сказала она.

— Я привезу ее завтра днем.

А потом быстро, словно боясь, что Лидия передумает, Иван ушел. Но прежде Лидия заметила, как блеснули его глаза и он улыбнулся. Он снова был влюблен. Она слишком хорошо знала признаки.

Теперь она поняла инцидент, который произошел накануне вечером; сам по себе он был незначителен, но мог бы подсказать ей, откуда ветер дует. Она направлялась в свою спальню, когда с удивлением услышала, что из студии Ивана доносятся звуки музыки. Она даже не знала, что он дома. Обычно, когда он возвращался, первым делом разыскивал ее. Она немного засомневалась, не зная, стоит ли вторгаться к нему, а потом из-за того, что почувствовала себя одинокой и немного обиженной, проехала по коридору к студии и тихо отворила дверь.