— Уж не предлагаете ли вы себя в качестве такого мужчины?

Если бы он уговорил Белл отдать Томми Макалистеру без борьбы, он сказал бы ей кое-что по этому поводу. Но ко всему прочему Уокер опасался, что Макалистер в своей ненависти к Белл не ограничится тем, что отберет у нее сына.

— Это не такая уж нелепая мысль. Мы оба на грани взрыва, Белл.

Слова эти были истинной правдой. Кейси почувствовал, как его охватила страсть. Глаза потемнели, дыхание стало шумным, руки крепче стиснули запястья Белл. Ее близость возбудила его сейчас невероятно!

Белл высвободилась из его хватки, тяжело дыша, с горящими от негодования глазами.

— Убирайтесь ко всем чертям с вашими предложениями, мистер Уокер! Я никогда — вы слышите, никогда! — не отдам сына! Если бы вы знали Макалистера, вы не заговорили бы со мной о таком решении вопроса.

— Простите меня, Белл, — сказал Кейси. — Впервые в жизни я чувствую себя таким виноватым.

Решительный отказ Белл от компромисса означал, что придется связаться с Макалистером. Но Боже милостивый, как сделать такое? Как сказать старику, что знает, где находится Томми? Раскаяние, вина, сожаление, стыд охватили его, он казался себе худшим из ублюдков, когда-либо ходивших по земле.

В то же время он думал о Марке, который сидит в тюрьме по несправедливому обвинению и надеется, что Кейси, старший брат, вызволит его. Есть ли еще на свете человек, настолько мучимый сомнениями, как он, Кейси Уокер?

Белл смотрела на него, и гнев ее понемногу улетучивался. По выражению лица Кейси она вдруг поняла, что в душе у него собственный ад. Она знала, в чем дело, однако в ее добром сердце пробудилось горячее участие к этому человеку. Она подалась к нему и дотронулась до его руки.

— Я полагаю, мне известно как никому другому, что лучше для моего сына. Мы с вами недостаточно хорошо знакомы, чтобы вы могли разобраться в создавшемся положении. Или убедить меня, что я интересую вас как женщина. Не знаю причины ваших страданий, но я в них не повинна. Вы должны понять, что ни один мужчина не стоит для меня потери сына. Даже вы, Кейси Уокер.

Если Кейси питал до этой минуты пусть и слабую, но все-таки надежду уговорить Белл отдать сына, то после этих слов он ее утратил окончательно. Сказать по правде, стойкость Белл его восхищала. Далеко не всякая женщина была бы в силах противиться нажиму такого человека, как Макалистер.

— Я не хотел огорчать вас. Надеялся в последний раз попытаться…

— Попытаться сделать что?

— Попытаться понять, знаете ли вы, на что идете.

— Я знаю, — с прежней твердостью и резкостью ответила Белл.

Ради собственного душевного спокойствия Кейси отчаянно хотел, чтобы Белл поняла, почему он так печется о ней и о Томми. Как ей все объяснить, чтобы она не испугалась и не убежала вместе с Томми бог знает куда, только бы избавиться от преследования Макалистера? Душевная боль становилась невыносимой. Он даже вообразить не мог, что чувство вины может быть таким мучительным. Он привлек Белл к себе в надежде, что она поймет его без слов, интуитивно.

Белл с трудом могла разобраться в невнятных звуках, которые срывались с губ Кейси, почти прижатых к ее губам. Это скорее напоминало бред, нежели связную речь.

— Я так сожалею, Белл… Мне так горько… Господи… если бы я знал… Слишком поздно… слишком поздно… — срывалось у него с языка между горячими поцелуями.

Вдруг осознав бессмысленность своих излияний, Кейси прервал поцелуй, отпустил Белл и, повернувшись, побрел к двери.

Белл с трудом овладела собой и взглянула на Кейси в недоумении:

— Кейси, подождите! Что вы хотели сказать? Я ничего не поняла.