|
В нем Ратенау писал, что «триста человек, знакомых друг с другом, управляют экономическими судьбами континентальной Европы и выбирают себе приемников из числа своих последователей». Таким образом, он критиковал олигархические приемы ведения бизнеса, характерные для того времени. Тем не менее некоторые немецкие издатели «Протоколов» считали, что, когда Ратенау говорил «человек», он на самом деле имел в виду «еврей». Они утверждали, что это высказывание – не обвинение в нечистоплотных методах ведения бизнеса, а зашифрованное указание на страшных сионистских мудрецов. Более того, согласно их рассуждениям, Ратенау могло быть известно точное число старейшин только в том случае, если сам он является одним из них. Именно по этим причинам он должен был умереть. На суде Течов объяснил, что Ратенау «сам признался и хвастался, что он один из трехсот старейшин Сиона, которые замыслили и намеревались заставить весь мир подчиниться еврейскому влиянию».
Ратенау не был первой жертвой «Протоколов». На протяжении двух десятилетий после публикации эта книга провоцировала погромы в России, в которых были жестоко убиты тысячи евреев. Приговор Ратенау, приведенный в исполнение руками воинствующих немецких националистов, послужил предвестником гораздо худших событий.
Еврейский вопрос
Вскоре после того, как в 1933 г. Адольф Гитлер стал рейхсканцлером Германии, он воздвиг памятник убийцам Ратенау на кладбище, где их похоронили. Это был большой камень с надписью, восхваляющей двух убийц как «первых борцов» за дело нацизма. Нацистские лидеры произносили проникновенные надгробные речи на посвященной преступникам поминальной службе. Руководитель военизированных формирований нацистской партии, так называемых штурмовых отрядов, Эрнст Рём восславил «геройство» убийц. Генрих Гиммлер утверждал, что «без подвига этих двух людей Германия бы сейчас находилась под большевистским режимом». В то же время по всей Германии студенты университетов вместе с штурмовиками-коричневорубашечниками устраивали массовое сожжение книг. Немалую часть томов, брошенных в пламя, составляли сочинения Ратенау. На Оперной площади в Берлине, выступая перед 40-тысячной толпой, министр пропаганды Йозеф Геббельс заявил, что «эра раздутого еврейского интеллектуализма подходит к концу». Гитлер даже занес в свое резюме антисемитские достижения. В анкете, отправленной в 1921 г. неизвестному адресату, он хвастался: «Хотя я и происхожу из довольно многонациональной семьи, суровая школа жизни превратила меня в антисемита всего за год». Историк Норман Кон писал, что в «Протоколах» «Гитлер услышал зов родственного духа и откликнулся на него всем своим существом». Первый немецкий перевод «Протоколов» появился в 1920 г., как раз когда Гитлер занялся политикой. Он начинает цитировать «Протоколы» в своих выступлениях уже с 1921 г., в то самое время, когда текст был полностью разоблачен. Кон отмечает, что в те далекие годы на рабочем столе Гитлера стояла большая фотография Генри Форда, самого известного американского сторонника «Протоколов», с надписью «героический американец Генри Форд». В написанной в 1924 г. книге «Моя борьба» (Mein Kampf), ставшей манифестом Гитлера, подробно рассматривается реальность еврейского заговора и восхваляются «Протоколы». Гитлер писал, что «Все существование [еврейского] народа основывается на постоянной лжи, что с исключительной ясностью доказывают "Протоколы сионских мудрецов"». Он считал утверждения о поддельности «Протоколов» еврейской пропагандой и уверял, что это как раз и доказывает подлинность приведенной в «Протоколах» информации. Вслед за Генри Фордом и некоторыми другими знаменитостями своего времени Гитлер писал, что «реальность объясняет это лучше всего. |
