Лоуренса замутило. Абордажники, судя по крикам сзади, валились с ног наряду с экипажем. Миг спустя Отчаянный снова расправил крылья и начал подъем, но Аксендара уже улетала, спускаясь к морю и кораблям.

Длинноствольные орудия британского флота начали обстреливать суда, шедшие в самом хвосте конвоя. Загремела канонада, все заволоклось тяжелым сернистым дымом. Быстроходные фрегаты, пользуясь дымовой завесой, ринулись вперед, к более богатым трофеям. Этот маневр, однако, лишил их поддержки драконов Эксидиума. Экипаж Аксендары уже швырял вниз маленькие, с кулак, бомбы, и флам-де-глуар воспламеняла их на лету.

Большинство этих снарядов падало в море, не причиняя вреда: Аксендара, зная, что Отчаянный ее преследует, держалась на довольно большой высоте, затрудняющей прицельное бомбометание. Но некоторые все же попали в цель, и горящая нефть растеклась по палубам.

Отчаянный, видя, как вспыхнули паруса одного из фрегатов, гневно зарычал и прибавил скорости. Он вылупился в море, прожил свои первые три недели на палубе и с тех пор полюбил корабли. Лоуренс, охваченный тем же гневом, поощрял его словами и лаской. Оба смотрели только вниз, на флам-де-глуар, но капитану вскоре пришлось отвлечься. Верховой Кройн упал на него и тут же скатился вниз. Юноша падал, вытаращив глаза, растянув рот в неслышном крике: кто-то перерезал ремни его портупеи.

Его пальцы скользнули по гладкому боку Отчаянного. Лоуренс, не успевший его удержать, увидел далеко внизу всплеск, и Кройн больше не выплыл. Следом за ним в воздухе закувыркался мертвый француз-абордажник. Лоуренс ослабил свою портупею, встал и повернулся назад, приготовив пистолеты. Семь оставшихся на борту абордажников дрались как одержимые. Один, с лейтенантскими нашивками, бился на расстоянии двух шагов с Кварлом, одним из телохранителей капитана.

В тот самый момент, когда Лоуренс повернулся к ним, лейтенант отразил выпад шпаги Кварла и левой рукой вонзил ему в бок длинный нож. Кварл ухватился за рукоять кинжала и обмяк, кашляя кровью. Лейтенант открылся для выстрела, но тут другой француз чуть позади него поверг на колени Мартина и приставил к его шее короткую саблю.

Лоуренс, спасая своего мичмана, выстрелил в того другого и попал ему в грудь. Лейтенант тем временем пошел на рискованный шаг: рассек собственные ремни, перескочил через Кварла и вцепился в руку капитана — и для поддержки, и затем, чтобы отвести пистолет.

— Браво, — невольно произнес Лоуренс, пораженный этим небывалым маневром. Француз вздрогнул, и на его покрытом кровью лице вдруг сверкнула мальчишеская улыбка.

Их поединок был, конечно, не совсем честным, поскольку французу не имело смысла убивать Лоуренса. Дракон в случае гибели своего капитана бросается на врага с удесятеренной яростью — неуправляемый, но крайне опасный. Лейтенант хотел захватить Лоуренса в плен и поэтому осторожничал, в то время как капитан мог убить его не задумываясь.

Легко сказать! Они балансировали на узком драконьем загривке, и лейтенант, выше Лоуренса ростом, держался за него мертвой хваткой, чтобы не сверзиться вниз. Они скорее напирали друг на друга, чем фехтовали. Клинки, раз сойдясь, больше не расцеплялись, и Лоуренс уже стал подумывать, что бой может завершиться лишь падением кого-то из них.

Он отважился развернуться немного, чтобы наблюдать за общей битвой через плечо лейтенанта. Мартин и Феррис вкупе с несколькими стрелками держались стойко, но французов было больше, и они угрожали прорваться на подмогу своему офицеру. Пара абордажников отражала низовых, пытавшихся взобраться наверх: на глазах у Лоуренса они закололи и сбросили вниз Джонсона.

— Vive l’Empereur! — ободряюще крикнул лейтенант своим людям, сам оглянувшись через плечо, и сделал выпад с намерением ранить соперника в ногу.