— С Нинет, что ли, поссорились?

— И это тоже, — подтвердил я и уселся обратно на скамейку.

— Ты сегодня такой загадочный! — хохотнул Карл и попросил: — Не уходи никуда только, я сейчас Мэри заберу и выйду.

Мне было всё равно, но всё же уточнил:

— И куда собрались?

— У нас на военной кафедре своё сборище, — поведал мне Карл и двинулся в сторону клуба.

Я откинулся на спинку скамейки и сунул руки в карманы пиджака. Сам не знаю, почему восвояси не убрался. Некуда идти, наверное, просто было. Некуда и незачем. Такая тоска навалилась — хоть волком вой. Да и взвыл бы, просто не решился напоказ чувства выставлять.

Плохо. Всё было очень и очень плохо.

И ведь даже не в поручении Георгия Ивановича и Альберта Павловича дело, тому поручению сто лет в обед, актуальность давно на нуле. Просто с Ниной нехорошо получилось. Я ведь…

А, к чёрту! Что — я? Люблю её? Ну, наверное. Очень уж тошно на душе. Небезразлична она мне была совершенно точно. Хотя, положа руку на сердце, больше об упущенных возможностях жалею. Ждал ведь этих праздников. Так ждал! И Нину расстроил. Одно к одному подобралось, того и гляди, слёзы на глаза навернутся.

Но — нет, не навернулись. Для этого я был слишком зол. И на себя, и на ту сволочь, что заложила меня студентам. Узнаю кто — удавлю! Собственными руками придушу гада!

Пальцы сжались в кулаки, но я тут же обуздал эмоции и заставил себя расслабиться.

Ну, придушу и толку? Это уже ничего не исправит и не изменит.

Зараза!

В этот момент из клуба вышел Карл, уселся рядом, глянул с интересом.

— Пьер, ты и вправду в комендатуре служишь?

Врать и недоговаривать я не стал, молча достал из внутреннего кармана служебное удостоверение с вытисненным изображением схемы атома и аббревиатурой «ОНКОР», раскрыл его и протянул студенту. Здоровяк озадаченно хмыкнул.

— Автобронетанковый дивизион? Пьер, ты танкист?

Я фыркнул и забрал удостоверение.

— Мотоциклист. Я же говорил…

— Не-а, не говорил, — передёрнул мощными плечами Карл. — Чего молчал-то?

— Да повода не было.

Карл вздохнул.

— Это ты дал маху. Нинет в истерике бьётся, все вокруг неё хлопочут, Мэри тоже утешать осталась. И на меня ещё наорала. Отстань, говорит. Не могу, говорит, подругу в таком состоянии бросить.

— Ну, извини.

Здоровяк хлопнул меня по плечу мясистой ладонью.

— Ладно, хватит киснуть! Идём!

Я недоумённо вскинул голову.

— Куда?

— Говорю же: у актива военной кафедры своё собрание. Я хотел Мэри с собой взять, она не пойдёт, место освободилось.

— Ты серьёзно?

— Нет, ёлки, шучу! — разозлился Карл ухватил меня за плечо и легко вздёрнул с лавочки, после перчатками сбил нападавшие на плечи снежинки. — Пьер, на военной кафедре ни снобов, ни пацифистов не держат. Какие могут быть предрассудки, если почти все на службу в корпус после выпуска поступят? Вот с Нинет у тебя промашка вышла. Она к общественному мнению прислушивается. Ей надо было сразу обо всё рассказать, а так разобидится надолго.

Студент натянул перчатки и потянул меня от клуба.

— Идём, сегодня тут точно ловить нечего. Завтра с ней поговоришь.

И я сдался, пошёл с Карлом неведомо куда, а на ходу подумал, что совсем упустил из виду перчатки. Надо было купить.

Стемнело, но темноту на бульваре разгонял свет уличных фонарей. У распахнутых дверей питейных заведений курили и смеялись весёлые компании, прогуливались парочки, кто-то спешил по делам, кто-то пританцовывал на морозце в ожидании своей второй половины.