В состав комиссии, помимо Савелия Никитича, вошёл заведующий по учебной части и представитель кафедры кадровых ресурсов РИИФС, но не Альберт Павлович, а какой-то совсем молодой человек, чуть ли даже не аспирант. Невесть с чего он показался знакомым, но сколько ни ломал голову, где встречались с ним прежде, вспомнить так и не сумел. Росту выше среднего, подтянутый и с неброской наружностью — таких в Новинске пруд пруди. Нет, не помню. Да оно и неважно. На вопросы отвечать надо, а не по сторонам глазеть.

Я сосредоточился и перестал обращать внимание на размеренное завывание генераторов и нервное подмаргивание электрических ламп под потолком, отвлёкся лишь раз, когда первым вернувшийся к партам Боря Остроух, весь мокрый от пота, с радостью объявил:

— Десятый разряд!

Федя Маленский поднялся и пожал приятелю руку, остальных новость безучастными тоже не оставила, меня — в том числе. Сдача на разряды — это серьёзно. Неудивительно, что представитель института за прохождением испытаний заявился наблюдать.

Оба незнакомых курсанта из первой тройки до парт едва доползли и результатами прохождения испытаний хвастаться не стали, а вот вызванным следом Максиму Бондарю и Мише Поповичу присвоили восьмой и девятый разряды соответственно.

Порадоваться бы за них, а я расстроился, как последний дурак. Мне-то и на пике витка десятую категорию получить за счастье, а уж сейчас и вовсе. Увы и ах…

Но погоревал и выкинул эти противные мыслишки из головы. Успел исписать лист, когда Савелий Никитич объявил:

— Курсант Линь!

Я подошёл, предъявил удостоверение и учётную книжку, принялся закатывать рукава гимнастёрки.

— Слушай и запоминай, второй раз объяснять не стану, — предупредил инструктор. — Сначала выжимаешь максимальную мощность, потом пашешь час в свободном режиме. По команде входишь в резонанс, но не копишь энергию в себе, а всю без остатка сливаешь в установку. Это важно! Счётчик остановим, как только начнётся падение мощности. Понял?

— Так точно, — привычно ответил я и взялся за ручки. — Разрешите приступить?

— Минуту! — встрепенулся представитель института. — Потенциал обнули.

Я едва не покраснел от смущения — до того с наполненностью сверхсилой свыкся, что совсем об удерживаемой энергии позабыл. Балда!

— В установку? — уточнил я.

— Ну а куда ещё? — проворчал Савелий Никитич. — Заодно посмотрим, сколько ты там держишь. — И пожаловался завучу: — Хуже нет, чем с самоучкой работать.

Эту реплику я пропустил мимо ушей, усилием воли запитал установку и разом слил весь потенциал. Все, как оказалось, триста семьдесят восемь килоджоулей сверхсилы.

— Весьма достойный результат для девятого витка, — отметил представитель института, делая какую-то отметку на экзаменационном бланке. — Постоянно удерживаешь?

— Стараюсь, — кивнул я.

Савелий Никитич проворчал нечто невразумительно-одобрительное и дал отмашку.

— Валяй!

С места в карьер выдавать максимальную пиковую мощность я не стал, но и слишком много времени на подготовку не потратил, поскольку это упражнение проделывал едва ли не ежедневно. Секунд десять разгонялся, с минуту генерировал электричество изо всех сил, а после начал понемногу сбавлять обороты, и представитель института сказал:

— Сорок три целых две десятых киловатта.

Завуч тоже сверился с показаниями установки и приободрил меня:

— Почти на пик румба вышел, молодец!

Меня же от этого замечания едва не перекорёжило. Пик румба — сорок четыре и четыре десятых киловатта; ещё немного, ещё чуть-чуть и упрусь в него.