Хрена! Мою жертву отличало спортивное телосложение, свернуть жилистую шею набок не вышло, хруста позвонков не прозвучало. Парень стал отбрыкиваться и даже поднялся на четвереньки, едва не скинув меня с себя. Я зажал его шею в сгибе левой руки, а правой вытянул из кармана выкидной нож, утопил кнопку и тут же засадил остриё под рёбра — раз! другой! третий! И напоследок, уже оттянув назад голову, лезвием — по горлу! Сбоку — где сонная артерия!

Судорога, всхлип, плеск крови. Мне — не до того. Я спешно натянул на голову резиновую маску с окулярами и уходящим в подсумок гофрированным шлангом и какое-то время просто прижимал бившееся в агонии тело к полу, попутно силясь отдышаться и прийти в себя.

После набрал валявшиеся тут и там патроны, один за другим втолкнул их в неотъёмный магазин винтовки, задвинул затвор. Затем я перевесил подсумок с фильтрующей коробкой на себя и вернулся к сейфу. В глазах прояснилось, сразу углядел ремень с парой кожаных подсумков, в тех — снаряжённые обоймы.

Застегнув пряжку, я дополнительно рассовал пару пачек с патронами по боковым карманам пиджака, вернулся к зарезанному парню, у него забрал заткнутый за пояс ТТ. Ещё отыскал запасной магазин к пистолету, а на застреленного оператора только глянул и посетовал на собственную тупость: противогаз испортил, балда!

Валявшийся на диванчике студент ещё хрипел, я взвалил его на себя и поволок по служебному коридору к воротам. Стрельба и не думала затихать, в дело вступили пулемёты, то и дело доносились глухие отголоски далёких взрывов, но рвались не гранаты — всякий раз следом долетали энергетические помехи. Это резвились операторы.

В дежурке при КПП царил разгром, валялись обугленные трупы, дымилась мебель. Караул оказался перебит, но досталось и нападавшим. Я подтащил студента к приоткрытой двери и выглянул в отстойник. Там — никого, только замерло на ступенях безжизненное тело в обгорелом рабочем комбинезоне.

Жёлтый дым оставался заперт в помещении незримой преградой, лишь понизу просачивались наружу жиденькие струйки отравы, и я спешно выволок на улицу и устроил у стенки старшекурсника, а сам рывком сдёрнул с головы противогаз, хватанул ртом свежего воздуха, принялся откашливаться, отплёвываться и отсмаркиваться. В голове немного прояснилось, тогда подбежал к открывавшему ворота пульту и перекинул рубильник, но без толку — электроприводы створок оказались обесточены. Снял трубку телефона, в той — тишина.

Вдалеке что-то тяжко грохнуло, миг спустя под ногами дрогнула земля, после долетел колючий ворох энергетических возмущений. Миг я колебался, затем перебрался к внутреннему шлагбауму и осторожно оглядел территорию студгородка. Клубы дыма вовсю валили из вентиляционных колодцев и растекались над землёй жёлтым маревом, но не столь густым, чтобы не заметить лежавшие тут и там тела. От снайперов рваная пелена укрыть не могла, а постреливали с верхних этажей главного корпуса уже просто беспрестанно. Под огнём был и студгородок, и прилегающие к институту улицы. Со стороны дворца культуры доносилась заполошная стрельба; куда расчётливей и реже били пулемёты где-то совсем неподалёку, как бы ещё не у военной кафедры.

Тут-то и навалилась неуверенность. Что делать? Что мне делать?!

Остаться здесь и вроде как контролировать стратегическую позицию? Потом, когда всё закончится, никто и слова дурного не скажет, ведь позиция-то и в самом деле стратегическая! Но в этом и проблема: если пожалуют террористы, одному точно не отбиться. Глупо будет сгинуть вот так… забившись в угол.

Сбежать, точнее даже — отступить за подкреплением? А как? Через забор не перемахнуть, окна караулок и служебных помещений забраны решётками, придётся выбираться на улицу через второй этаж.