Я накинула плед на плечи и вышла в коридор. Я никак не могла понять, что сейчас — раннее утро или поздний вечер? Часы на кухне показывали шесть часов. Утра? Вечера?

Я совершенно потерялась во времени и пространстве. Я прошла в спальню — кровать пуста, в зале тоже никого не было, значит, Максим еще не пришел. Или…

Я подошла к окну. Никого, людей почти нет, лишь неясный силуэт собаки на фоне помойки. Значит, все-таки утро. И Максим не пришел домой ночевать. Я вздохнула, так я этому рада или нет? Убиваться больше не было сил, я бросила плед на пол и пошла в ванную. Простояв под душем не меньше часа, я наконец приобрела человеческий вид и способность более-менее ясно соображать.

Значит, Максим хочет, чтобы я его позвала домой. Сама. Иначе…. Как он там сказал — старуха с морщинками на лице? Я подошла к зеркалу и внимательно вгляделась в него… Да, у глаз есть морщинки, но немного и на лбу… И целлюлит… я посмотрела на ноги, да, и целлюлит тоже есть. Так, значит, он сказал мне правду? У меня от страха сжалось сердце. И что дальше? Буду встречаться с пожилыми любовниками, а потом провожать их к женам? Начну красить губы алой помадой и громко смеяться над сальными анекдотами? Покупать пиво и печь пироги с рыбой в надежде, что кто-нибудь скрасит мое одинокое существование? И все время буду пытаться снова выйти замуж… за кого угодно, лишь бы не быть одной. Мне скоро тридцать, а у меня даже нет ребенка! В сорок я стану злой и неудовлетворенной, в пятьдесят буду с ненавистью смотреть на молодых женщин с детьми и внуками… В шестьдесят заведу кошку… СТОП! Хватит! Я плеснула на лицо ледяной водой. Прекратить немедленно! Что за бред!

Я отправилась в кухню и сварила себе чудовищно крепкий кофе. Первый глоток дался с трудом, потом пошло лучше. Я почувствовала звериный голод и, сделав на скорую руку глазунью из трех яиц, позавтракала. Мне пора на работу, у меня два ресторана… ну, один в крайнем случае. Я решила оставить себе «Императрицу», думаю, не надо объяснять, почему именно этот.

Сотовый затренькал, когда я уже надевала сапоги. «Максим!», — у меня сжалось сердце, я схватила трубку. Это была Ларочка Кварина.

— Привет, пропажа! — Ларочка немного картавила, наверное, ортопед не слишком хорошо подогнал ей новые зубы. — Ты где была?

Мне показалось, что даже из трубки воняет французскими духами.

— Я отдыхала в Питере, — я постаралась придать голосу максимум бодрости.

— Да? — Ларочка озадаченно крякнула. — Я-то думала, что отдыхать можно в Гоа, ну в крайнем случае на Бора-Бора, а оказывается — люди и в Питере отдыхают. Ну, дело вкуса. Солнышко, мне бы с мужем твоим переговорить. Он еще дома?

Я застыла: вот он, момент истины.

— Мы… с… Максимом… развелись… — очень медленно, взвешивая каждое слово, произнесла я, внутренне холодея.

— Да ты что? — весело хохотнула Кварина. — И давно?

— Давно, — я пыталась быть беззаботной, но глаза защипало.

— Не из-за Машки, надеюсь? — Ларочка не любила Машку. Я ее теперь ненавидела.

— А при чем здесь Маша? — просто кордебалет какой-то. Шоу, мать его!

— Милочка, но ведь полгорода знает, что Максим спит с твоей сестрой. Их и в ресторане видели вместе, да и вообще.

Я молчала, не зная, что сказать в ответ.

— Алло? Алло? — Ларочка была недовольна, она не привыкла повторять одно слово дважды.

— Почему ты мне ничего не сказала? — глухо спросила я в трубку.