— Свободен, — махнул рукой Лыско. — Вечером зайдешь ко мне!

Просияв верноподданнической улыбкой, капитан вышел и с того самого момента пребывал на седьмом небе от счастья. Время, оставшееся до рандеву с шефом, тянулось нестерпимо медленно. Бабаев понимал, что обещанная квартира — аванс за будущие услуги и одновременно прочный крючок, с которого при всем желании не слезешь, но Геннадий и не собирался слезать. «Если таков аванс, то какова же окончательная награда?! — замирая от счастья, думал он. — Не волнуйся, Лысый, я оправдаю твои надежды!» Бабаев догадывался, какого рода будут эти услуги (как пить дать, далеко выходящие за рамки обычного милицейского беспредела), однако атрофированная совесть не беспокоила капитана. И уж, ясно дело, Геннадий ничуть не опасался «закона», давно превратившегося в пустой звук. Прослужив шесть лет в милиции, он крепко-накрепко усвоил главную заповедь мусора: «Прав тот, у кого больше прав». Сегодня, по счастью, у Бабаева выдался спокойный «кабинетный» денек, без выездов и беготни. Механически делая рутинную работу, Геннадий нетерпеливо поглядывал на часы.

Наконец (казалось, будто через сотню лет) наступил долгожданный вечер. В шесть часов капитан набрал телефон Лыско.

— К вам можно, Николай Александрович? — раболепно спросил он.

— Без пятнадцати семь у ресторана «Плакучая ива», — отрывисто приказал подполковник.

Капитан Бабаев вернулся домой в начале первого ночи.

— Ве-р-роника, — заплетаясь языком и лучась самодовольной улыбкой, позвал он жену, — у м-меня д-для тебя сюрприз! И-ик!

— Тише, маму разбудишь! — прошипела Вероника — худощавая, остроносая двадцатипятилетняя женщина на четвертом месяце беременности.

— Будь п-поласковее, — обиделся Геннадий. — Я п-при-н-нес х-хорошую новость, а ты…

— Выкладывай!

— С-скоро п-перее-з-зжаем в четырех… и-и-к… в четырехкомнатную квартиру.

Бабаев раздулся от важности, как индюк.

— Да ну! — присела от неожиданности Вероника.

— Б-баранки г-гну! — с трудом стаскивая с ноги ботинок, передразнил капитан.

— Ах, Геночка, ты, наверное, кушать хочешь, — закудахтала жена. — Я мигом!

— Н-не н-надо, — рыгнул Бабаев. — Желаю спать. Завтра поговорим…

Невзирая на усталость и изрядную степень опьянения, Бабаев долго не мог уснуть. Мысли вертелись вокруг сегодняшней встречи с «большим человеком» Кильдибаевым. Равиль Закирович, низенький, заплывший жиром мужчина лет пятидесяти, которого Лыско называл просто Равиль, был немногословен. Он пошептался о чем-то с подполковником, критически оглядел Геннадия, пошлепал пухлыми влажными губами и заявил:

— Николай о тебе хорошего мнения, значит, квартира будет. Пропишем для начала тебя одного (насчет жены с тещей что-нибудь придумаем). После переезда оформишь на меня генеральную доверенность. Когда полностью расплатишься — получишь ее обратно. Все.

— Давай обмоем сделку, — хлопнув подчиненного по плечу, предложил Николай Александрович и, наполнив рюмки, провозгласил: — За новую жизнь!!!

Кильдибаев, сославшись на занятость, вскоре ушел, а вошедший во вкус Лыско накачался водкой по самые брови.

— Ты держись меня, Генка! — потрясая бутылкой, разглагольствовал он. — Знаешь, кто в районе хозяин?!

— Конечно, вы, Николай Александрович! — подхалимски заверял Бабаев.