|
Подойдя ближе, Билли увидел, что в камнях полно гремучих змей, ползающих, трещащих и собиравшихся в клубки. Мистер Букер с глазами, черными, как свежий уголь для отопительной системы, поднял змею за погремушку и погрозил ею Билли. Мужчина открыл рот, и Билли услышал пронзительный крик, который становился все громче, громче, громче… Он все еще раздавался в ушах Билли, когда мальчик, приглушенно всхлипывая, уселся на кровати, и услышал, как звук замирает вдали. В следующий момент, Билли услышал за стеной тихие голоса родителей. Открылась и закрылась дверь гардероба, а затем послышались шаги. Он вылез из кровати, попал в сквозняк, который заставил застучать зубы, и в темноте направился к двери в спальню родителей. У дверей он остановился, прислушиваясь к шепоту, раздающемуся из спальни и припоминая, как как-то раз он вошел в спальню родителей без стука и увидел, что они танцуют лежа. Его отец тогда очень сильно рассердился, а его мать, объяснив, что им необходимо бывать в одиночестве и тишине, попросила в следующий раз стучаться. По крайней мере, это было лучше, чем когда он слышал за их дверью ссоры. В этом случае обычно был слышен громкий голос отца. Но все же хуже всего были его пронзительные вопли, после которых в доме порой на несколько дней устанавливалась долгая холодная тишина. Билли собрал всю свою храбрость и постучал. Шепот смолк. Вдалеке – в стороне шоссе, подумал он, – послышался еще один крик, похожий на крик приведения с готорнского кладбища. Открылась дверь, и в тусклом свете керосиновой лампы на пороге показался отец, с накинутым на плечи плащом, бледный, с заспанными глазами. – Иди в кровать, сынок, – сказал Джон. – Ты куда-то собрался? – Я съезжу в город узнать, почему гудела сирена. Ты останься здесь, с мамой, а я вернусь через несколько… – он умолк, прислушиваясь к очередному гудку сирены. – Можно мне с тобой? – спросил Билли. – Нет, – твердо ответил Джон. – Ты останешься здесь. Я вернусь, как только все разузнаю, – добавил он обращаясь к Рамоне, которая вышла в переднюю вслед за мужем, держа в руке масляную лампу. Джон открыл дверь, и на петлях заскрипел намерзший лед. Он направился к своему видавшему виды, но еще достаточно крепкому «Олдсмобилю» пятьдесят пятого года, различные части которого, пострадавшие в ряде аварий, отличались друг от друга цветом. Кристаллики льда как искорки блестели в воздухе. Джон сел за руль, газанул, чтобы прогреть холодный двигатель, и, выпуская синие клубы выхлопных газов, машина тронулась по грязной дороге по направлению к главному шоссе. Как только он свернул на шоссе и двинулся по направлению к Готорну, то сразу увидел красные кометы мерцающих сигналов и с ужасающей отчетливостью понял, что полицейские машины припаркованы у дома Дейва Букера. Джон оцепенел, когда увидел сами полицейские машины и машины скорой помощи, а также темные фигуры людей, стоящих рядом. Фары «Олдса» выхватили из темноты полицейского в накидке, говорящего по рации; поодаль стояли Хэнк Вайтерспун и его жена Паула в пальто, одетые поверх пижам. Они жили в ближайшем от Букеров доме. Окна дома Букеров сияли ярким светом, который освещал фигуры входящих и выходящих из дома людей. Джон остановил машину и, подавшись вправо, опустил стекло пассажирской двери. – Хэнк! – позвал он. – Что случилось? Вайтерспун и его жена стояли вцепившись друг в друга. Когда мужчина повернулся, то Джон увидел на сером лице испуганные остекленевшие глаза. Вайтерспун издал хныкающий звук, затем повернулся и пошатываясь пошел прочь. Пройдя несколько шагов, он поскользнулся и упал в лужу, собравшуюся на ледяном бетоне. Полицейский с ястребиным носом высунулся из окна своей машины. – Проезжай, парень. Здесь и так зевак больше, чем нужно. – Я… Просто хотел узнать, что произошло. Я живу прямо по шоссе, и услышал всю эту суматоху… – Вы родственник Букерам? – Нет, но… Они мои друзья. |
