|
– Сержант. Заместитель командира разведывательного взвода (на этих словах скучающий в дверях Илья с интересом приподнял бровь). – 2-й батальон аэромобильной бригады. Часть расквартирована в Костянке… 26 лет, в армии полтора года, родом из Краснодола, уехал отсюда в декабре 2013-го – жил и работал в Киеве, сотрудник охранного предприятия «Щит i меч», в апреле 2014-го записался добровольцем в армию… Охранял Запорожскую АЭС, сопровождал эшелоны, следующие в зону АТО. В боях почти не участвовал, не считая недельного пребывания в окруженном Дебальцево… Адрес проживания в Краснодоле – улица Связистов, 74. Отец – Калаченко Егор Дмитриевич – умер от инфаркта в январе 2015-го. В тот день наши… обстреливали Краснодол, снаряд взорвался в соседском огороде, и у него случился приступ. Мама после похорон уехала в Киев к сестре, сейчас проживает там на улице Новогрушевской… Я несколько раз навещал ее в Киеве… Отец похоронен в Краснодоле на городском кладбище у Волчьей балки… – Николай облизнул пересохшие губы, сделал паузу. Похоже, во время своего беспримерного броска через поле он ударился грудной клеткой – дышал неравномерно, с усилием.
– Вам требуется медицинская помощь? – спросил Гнышев. – Нет, спасибо. Просто ударился, все в порядке, пройдет. – Замечательно, – кивнул контрразведчик. – Тогда продолжим. Итак, вы служите разведчиком в аэромобильной бригаде, гм… – Только полтора месяца, – пожал плечами Калаченко. – В последние месяцы не было боевых действий. Обычный распорядок дня. Иногда командировки – охрана эшелонов, автомобильных колонн. – Какие задания выполняли на территории самопровозглашенных республик? – в лоб спросил контрразведчик. Калаченко вздрогнул. – В смысле?.. Господи, никаких. Мы ни разу не были на территории самопровозглашенных республик… – Он улыбнулся какой-то дерганой маловыразительной улыбкой. – Если бы я был на этой территории, я бы назад уже не вернулся… – Почему дезертировали из части? Вас плохо кормили? – Отчего же, сейчас нормально кормят. Армия почти не голодает… Надоело воевать, надоело сидеть в окопах. – Голос Калаченко потвердел, он выпрямил спину и, не моргая, смотрел на капитана Гнышева. – Ради чего я должен там сидеть? Я не верю в то, что нам впаривают. На этой войне ни у кого нет правды. Есть только интересы. Во всяком случае, я не знаю, кто прав, и знать этого не хочу. Рядом с нами в Дебальцево воевали солдаты «Азова». Там почти все – нацисты, это звери, они лишь грабят и убивают. Я не хочу находиться в этой компании. Идеи Бандеры не поддерживаю, считаю их вредными, опасными… хотя и далек от политики. У меня дом в Краснодоле, в котором я не был больше двух лет. Тут моя родина, мои корни… – Ну, допустим, – кивнул Гнышев. – Несколько сумбурно, временами малоубедительно, но допустим… – Малоубедительно? – вздрогнул Калаченко. – Господи, я к вам бежал сознательно, со своим оружием, я больше не мог… Вы не представляете, какая это пытка – горбатиться в армии, когда не понимаешь, за что… – Не представляем, – усмехнулся контрразведчик. – Но повторяю в третий раз – допустим. Что вы можете сказать о планах украинского командования, о частях, дислоцированных в районе, о настроении солдат? – Лучше про детство у него спроси, Михаил Игнатович, – проворчал Караба, – психоаналитик, блин, хренов… Эти темы вы еще обсудите, и задержанный даст подробные ответы на все ваши вопросы. |
