— Да, — киваю я, протягивая ему расческу из моей сумочки.

Он улыбается и берет ее у меня.

— Знаешь, что мне больше всего в тебе нравится, Иви?

Я приподнимаю брови.

— Ммм, то, что я не потею? — вопросом на вопрос отвечаю я.

Он широко улыбается и качает головой.

— Конечно, и это тоже, но я имел в виду то, как ты ко всему относишься. Я не сильно беспокоюсь за тебя, потому что знаю, что ты обследуешь каждый угол, прежде чем начать решать проблемы, — произносит он.

Украдкой бросаю взгляд на него, прежде чем пытаюсь возразить.

— А ты знаешь, что мне в тебе нравится?

— Мой музыкальный талант? — с невозмутимым лицом отвечает он. Улыбаюсь, потому что нам обоим известно, что он напрочь лишен слуха.

— Да, именно он, — соглашаюсь я, — и тот факт, что ты всегда знаешь, что сказать.

— Тебе это нравится? — удивляется дядя, пока мы идем в сторону моего нового места жительства — Хорошо, потому что я занимался этим в машине всю дорогу.

— Это выглядит очень по-родительски, — хвалю я его, когда он придерживает дверь, чтобы я зашла.

— Я этого и добивался, — признается дядя Джим в фойе, подходя к широкому столу из красного дерева.

— Иви Клермонт, — говорю улыбающейся брюнетке, сидящей на стуле за столом.

Прежде чем сказать, она пролистывает список:

— Женевьева Клермонт?

— Да, это я, — нервно вздыхаю, — но все зовут меня просто Иви.

Она переводит взгляд с меня на моего дядю и широко улыбается. Мы замечаем, как она начинает флиртовать с ним, и, зная своего дядю, я понимаю, что ему это не нравится. В любом случае, я к этому уже привыкла, так как это случается довольно часто. Думаю, что каждая из моих подруг в тот или иной момент была влюблена в моего дядю.

Пока она рассказывает ему о предстоящих мероприятиях, я решаю осмотреться. Как известно, раньше этот дом принадлежал семье Крествуд, но на рубеже прошлого века они пожертвовали его школе. Интерьер дома был элегантным: голубые шёлковые обои, мебель с темно-коричневой обивкой и окна с утолщенными стеклопакетами.

Перед тем как отдать мне ключ, дядя Джим обнимает меня за плечи и кивает в сторону лестницы.

— Она была приветлива, — дразню его, пока мы поднимаемся на второй этаж.

— Очень мило, — бормочет он, кивая головой.

Отыскав мою комнату, мы открыли ее. Входя, я ставлю сумкуна низкий столик возле двери. В комнате стоит одна кровать, стол, комод, тумбочка и маленькая лампа, а в ванной только раковина и туалет… и ничего более.

— Дом, — посмотрев на меня, жизнерадостно произносит дядя Джим. Должно быть, он понимает это по моему задумчивому выражению, потому что поспешно добавляет:

— Не волнуйся, когда мы все здесь обустроим, ты перестанешь чувствовать себя странно.

— Я не волнуюсь, — говорю я, натянуто улыбаясь ему.

— Да брось, — кладя руку мне на плечо и увлекая к двери, замечает он. — Давай принесем твои вещи.

Мы стали переносить вещи из его грузовика. После нескольких заходов все коробки были уже здесь, и я остаюсь в комнате разбирать их.

— Где мне поставить эту коробку? — спрашивает дядя Джим, останавливаясь в дверном проеме.

Прищурившись, я говорю:

— Хм, думаю, что на полу можно еще найти свободное место… Что это? — интересуюсья, увидев коробку перед собой.

— Судя по весу, либо труп твоего бывшего парня, либо книги, — ворчливо замечает он.