― Коварный ледовый гребень и мудреные скальные башни... Ради бога, будь осторожен! Лучше потерпеть еще ночь вчетвером.

― Сегодня в семь часов вечера пущу из лагеря I в небо ракету. Это знак, что я благополучно прибыл вниз. И еще вот что вам нужно знать ― снимать ли лагерь, или Виктор и Змарай будут подниматься сюда. Если пущу две ракеты, это значит, что они находятся в лагере I и планируют второе восхождение. Желаю вам счастья! До встречи!

Быстрым шагом Визи уходит, а мы поднимаемся с нашими рюкзаками, чтобы взять последний крутой отрезок к вершине. Склон состоит из хорошо уплотненного фирна. Куда мы ни ставим ноги, кошки держат даже там, где склон поднимается почти вертикально. Это приятное лазанье после многочасового изнурительного топтания снега! Симон все еще возглавляет нашу группу, иду вплотную за ним и истинно рад видеть его впереди задающим темп. Если бы я был ведущим, мы, по всей вероятности, после длительного отдыха не пошли бы дальше и отложили на завтра восхождение на Арганд.

Чудесный фирновый склон слишком короткий. Только начали подъем, как Симон вдруг останавливается. Мы догадываемся, что это значит. И действительно ― полметра выше него находится высшая точка нашей горы, вершина 7038 метров, или 7037,53 для тех, которые претендуют на точность. Венец всей работы нашей экспедиции, наш давно желанный семитысячник!

Вместе вступаем на самый верх гордой вершины, состоящей из скал, и наша радость безгранична: нам все-таки удалось покорить ее. Для неполных семисот метров подъема из лагеря II нам потребовалось пять часов. Особенно радуемся за Ханспетера, что ему, несмотря на серьезное ранение, удалось подняться на вершину, и к тому же на самую красивую и высочайшую.

На вершине дует легкий ветерок. Мы спускаемся несколько метров на юг и на удобной, защищенной от ветра скальной полке останавливаемся на основательный отдых. Если мы уже находимся на семитысячнике, то хотим полностью вкусить удовольствие. Теперь еще даже нет половины третьего, и мы можем себе позволить значительный перерыв на отдых.

Мы находимся непосредственно на афгано-пакистанской границе. Гигантский ледник спускается в пакистанскую провинцию Читрал, а на юго-востоке ― в направлении Гималаев ― возвышаются одна за другой цепи высоких гор. Большинство из них, видимо, безымянные и еще не покоренные. Море скал и льда. Еще дальше на восток, за гигантскими облаками муссона, угадываем восьмитысячник Нанга-Парбат. А совсем рядом с нами возвышается покоренный польскими альпинистами Кохи-Тези, 7015 м. На запад и север открыт широчайший обзор от Памира через Ваханский хребет и горы северного Бадахшана к семитысячникам западного Вахана и Читрала. Панорама, почти не имеющая равных по глубине и грандиозности!

Горы Центральной Азии подобны спокойному полюсу среди путаницы признанных и спорных государственных границ. Искусственные, довольно часто меняющиеся преграды не больше, чем произвольно проведенные на бумаге линии. Даже если они проходят на сотни километров через горы и долины пустыни и реки.

Как знак нашего первовосхождения Визи оставил на вершине деревянный клин. Мы сооружаем над высшей точкой солидный каменный тур и закрепляем деревянный клин между двумя тяжелыми камнями. К клину прикрепляем наш красный вымпел с белым крестом и надписью «Первая Швейцарская Гиндукушская экспедиция, 1963 года». Если Визи даже был раньше нас на вершине, то все же он отстал от жизни на целый месяц. Ведь сегодня 4 сентября 1963 года, а Визи уверенно писал на деревянном клине «4 августа». Хлопоты по исправлению даты предоставляем нашим последователям...

Неохотно покидаем вершину. Еще раз усаживаемся на верхней скальной полке, фотографируем и говорим горам Центральной Азии прощай. По всей вероятности, это прощание навсегда.

При спуске хорошо проходим крутой фирновый склон под вершиной. Зубья наших кошек превосходно держат, и, кроме того, не сбивается дыхание, как при подъеме.