На него тут же навалилась усталость, захотелось поспать немного. Он приоткрыл дверь, чтоб выпустить кота, который бесшумно выскользнул на улицу. Затем поднялся по скрипучей лестнице на верхний этаж и прошёл в самую дальнюю комнату в торце дома. Её так и не отремонтировали после пожара. Стены были покрыты копотью, а в углу кучей обуглившегося хлама громоздилась сгоревшая кровать. Ему даже чудилось, что в воздухе до сих пор чувствуется слабый запах гари. Хотя, возможно, ему это только казалось. На полу валялся старый матрас, на который он и улёгся. В этой комнате ему было хорошо, здесь он ощущал особый покой, более нигде не доступный. Вскоре он крепко уснул.

Кнутас никогда не переставал удивляться тому, как быстро распространяются новости.

Журналисты с местного радио, телевидения и газетчики уже добрались до него и требовали подробностей. Лошадь, которой отрубили голову, — это серьёзное происшествие для Готланда. Комиссар знал по опыту: ничто не может так взволновать общественность, как вред, причинённый животному.

Едва он успел об этом подумать, как на линии появились представители организации «Друзья животных», и наверняка его ждало ещё несколько звонков от защитников братьев наших меньших. Пресс-секретарь полиции Ларс Норби уехал в отпуск, так что комиссару пришлось справляться с журналистами в одиночку. Он составил коротенькое официальное сообщение для печати и попросил диспетчера никого с ним не соединять в последующие несколько часов.

Вернувшись в уголовный отдел после утренней поездки в Петесвикен, комиссар прошёл в кухню для персонала и купил в автомате бутерброд — о полноценном обеде думать некогда: на час дня Кнутас назначил совещание. Сульман должен был успеть приехать с места преступления и присоединиться к остальным, благо в управлении теперь работали двое криминалистов и Эрик мог спокойно отлучиться.

Следственная группа собралась в светлой просторной комнате с большим столом посредине. Здание полиции недавно отремонтировали и закупили для него мебель простого скандинавского дизайна. Кнутас чувствовал себя гораздо уютней в окружении прежней, обшарпанной мебели из сосны, но хотя бы вид из большого панорамного окна остался тем же: парковка супермаркета, часть крепостной стены и море.

— Совершено крайне неприятное преступление, — начал Кнутас, рассказав о том, какое зрелище ожидало их в Петесвикене. — Мы огородили пастбище и прилегающую территорию, — продолжил комиссар. — Вдоль загона тянется дорога, где мы ищем следы транспорта. Если тот или те, кто совершил это, забрали с собой голову лошади, они, скорее всего, уехали на автомобиле. Соседей и другой народ в округе сейчас допрашивают, так что, может, в течение дня информации добавится.

— Как именно убили лошадь? — поинтересовалась Карин.

— Об этом расскажет Эрик, — ответил Кнутас, повернувшись к криминалисту.

— Я покажу вам пару снимков. Приготовься, Карин, зрелище отвратительное, — предупредил Сульман, обратившись лично к помощнице комиссара не столько потому, что она тяжелей других переносила вид крови, сколько по причине её любви к животным. Эрик одну за другой показал на экране фотографии изуродованного трупа лошади, — Как вы видите, голову оторвали, точнее, отрезали или отрубили. Мы попросили одного ветеринара, Оке Турншё, осмотреть пони, позже он представит более детальное заключение. А пока он считает, что преступник, если это вообще дело рук человека, по всей видимости, сначала ударил лошадь по голове, скорее всего, молотком, кувалдой или топором. Когда животное потеряло сознание, он с помощью крупного ножа, например тесака, перерезал шею, что и послужило причиной смерти, — потеря крови, иными словами. Чтобы отделить голову, ему пришлось раздробить позвонки.