|
Из книг по углубленной математике я смогла разобраться с уравнениями, степенями, дробями, логарифмами, координатами и очень многим другим. Из книг по другим наукам я узнала о химических связях и их типах, о металлах и неметаллах, о солнечной системе, о расположении сторон света, полюсах, о христианстве и язычестве, о философии, о природе электричества, об океанах и континентах, о войнах, о климатических изменениях… Когда книги закончились, я начала их перечитывать, перепроверять свои заученные знания. Проводя часы в этой комнате, я сожалела только об одном: что в ней не нашлось ни одной художественной книги. Только науки. Но и таким книгам я была безмерно рада. Поэтому когда в конце прошедшего декабря эту комнату разорили – в одно пасмурное утро вынесли из неё все до единой книги и увезли на фургоне вместе с каким то хламом в неизвестном направлении, после чего освободившееся пространство отдали под очередной склад спортивного инвентаря, – я очень сильно расстроилась. Так сильно, что чуть не начала походить на остальных клонов: мне стало всё равно, что я употребляю одну и ту же пищу, всё равно, что хожу в застегнутом на все пуговицы пиджаке, и всё равно, что мне нужно делать то же, что и всем остальным – быть всего лишь клоном. Заметив моё апатичное настроение, 11112 попробовал украсть у миссис Лундберг дурацкую книгу по этикету, наивно надеясь на то, что хотя бы такое чтение смогло бы развеять мою печаль, однако при попытке кражи был схвачен за руку, за что сразу же был отправлен на гречиху. В качестве протеста я встала на гречиху рядом с ним. За протест пришлось отстоять на один час дольше наказанного. Так всегда: если тебе выносится взыскание в виде часа стояния коленями на гречихе, спустя час ты будешь свободен, но если кто то за тебя вступится, он простоит на гречихе на один час дольше. Ещё не было случая, чтобы я стояла на гречихе меньше двух часов.
Наставников в Миррор совсем немного. Медиков и обслуживающего персонала здесь в два раза больше. Все они оригиналы. Может быть поэтому они кажутся нам странными. Однако их крайне отстранённое отношение к нам, и в то же время их бурные взаимоотношения между друг другом, вызывает у нас именно ощущение “странности”. Я никогда не видела, как оригиналы обходятся со своими питомцами, и вообще ни разу в жизни не видела питомцев, но давным давно прочитав книгу о дрессировке собак, я пришла к выводу, что окружающие нас оригиналы, скорее всего, склонны воспринимать нас за питомцев. Хорошо ли это? Не знаю. Оригиналы, вроде как, любят своих питомцев, и те отвечают своим оригиналам не меньшей любовью. Вот это не вяжется. Чего чего, а любви в наших отношениях с оригиналами точно нет. Да и что такое любовь? Я её ни к кому ещё не чувствовала, как мне кажется. Может быть только к 11110 и к 11112, но и это больше похоже на привязанность, нежели на что то большее. И тем не менее, когда 11110 ушла, я сильно страдала и даже плакала. Чтобы никто не заметил моих слёз, в день ухода 11110 мне пришлось терпеть до ночи, чтобы наконец позволить своим глазам прослезиться. Клонов, плачущих из за ухода одного из нас, могут даже запереть, если слух о таких слезах вдруг долетит до кого то из наставников. Запирание – самое жесткое взыскание, естественно, опробованное мной не раз. В основной массе штат Миррор состоит из женщин. Из мужчин здесь на постоянной основе присутствует молчаливый и вечно хмурый мистер Еклунд, исправно работающий садовником, благодаря трудам которого Миррор имеет ровный газон и геометрически выверено подстриженные кусты. Мужского пола здесь ещё главный хирург Эбенезер Роудриг и наставник физической подготовки Джером Баркер. Поговаривают, будто они оба не шведы: первый – американец, второй – на одну половину британец, на вторую половину немец. Первый – кошмар всех клонов, второй – только наставник. Помимо садовника, хирурга и одного наставника в Миррор бывает появляются разнорабочие мужчины вроде водителей или грузчиков, но их имён никто не знает, и они часто меняются – никто из них не появлялся в Миррор больше пяти раз. |
