Когда наконец Бэррингтон повернулся к посетителю, оказалось, что очень трудно заставить себя не смотреть ему в лицо. Прежде всего, оно было довольно большое – даже если принимать во внимание необычные габариты его обладателя, – и это впечатление еще более усиливалось оттого, что волосы на голове Бэррингтона были черные и жесткие, как проволока, так что никакому парикмахеру не удалось бы их укротить. Такое лицо, несмотря на свою необычную величину, могло обладать даже какой-то особой привлекательностью... Если бы природа оставила его в покое. В действительности же оно являло собой как бы результат стихийного бедствия. Слайдер содрогнулся, представив себе, как могли выглядеть ранки, после которых остались такие шрамы. Смуглая кожа была вся в оспинах и бороздках и напоминала поверхность малого космического тела, блуждающего в межпланетном пространстве.

И вот среди руин, оставшихся после страшной катастрофы, под густыми черными бровями блестели умные карие глаза, почти что по-звериному прекрасные в окаймлявшей их черной бахроме ресниц. Слайдер подумал, как смотрели эти глаза в годы юности их несчастного обладателя, когда их со всех сторон окружали свежие язвочки от вскрывшихся прыщей, и невольно проникся состраданием к тому подростку, который обращал к людям свою прыщавую физиономию, а в ответ получал лишь брезгливые взгляды. Да, старина Бэррингтон был, пожалуй, достоин жалости, и в порыве искреннего сочувствия чужому горю Слайдер еще раз оценил верность пользующейся особой популярностью среди полицейских поговорки: «Судьба индейка». А еще он готов был простить ему в эту минуту даже его «Да!», которое Слайдер услышал впервые, когда постучал в дверь кабинета своего бывшего шефа.

– Ах, Слайдер, – холодно отреагировал Бэррингтон, окидывая вошедшего внимательным взглядом. Голос, как бы под стать ему самому, оказался сильным и звучным. Такой голос только и могли услышать на продуваемом ветрами плацу где-то на севере. – Мы, кажется, раньше не встречались. Ваше имя Билл? – спросил он после того, как, по-видимому, мысленно занес главные приметы своего собеседника в какое-то воображаемое досье. – Можно без церемоний – я ведь еще не вступил в должность. Просто мне подумалось, что мы могли бы поговорить по-товарищески в качестве первого знакомства.

– Сэр, – сдержанно отозвался Слайдер. Предложение обходиться без церемоний вдохновляло не больше, чем перспектива покачаться в гамаке из колючей проволоки.

Губы Бэррингтона растянулись в улыбке, но больше на покрытой кратерами лунной поверхности ничего не двинулось.

– Ну-ну. Так это значит Шеферд-Буш – вотчина Диксона, которую ему удалось обустроить по своему вкусу. Заключительная часть фразы никак не была похожа на одобрение.

– Так вы были с ним знакомы, сэр?

– О, да. – И ни слова о том, было ли ему приятно это знакомство. – Мы были в Ноттинг-Хилле в одно и то же время. С тех пор прошло уже несколько лет.

– Я не знал, что он работал в Ноттинг-Хилле, – сказал Слайдер. Ему показалось, что настал подходящий момент, чтобы перехватить инициативу. – Его смерть буквально потрясла всех. Это для нас большая потеря, сэр.

– Он был не простой человек, – обронил загадочную фразу Бэррингтон. Его показное добродушие, видимо, давалось ему с большим трудом. Пальцы вновь забарабанили по столу. – Здесь вообще-то моют окна? – скорее рявкнул, чем сказал он. – Вот это, например, совсем уже мутное.

– С тех пор, как я здесь, окнами никто не занимался, сэр, – сказал Слайдер.

– Вот мы и займемся. Не лишне и краску подновить кое-где; да и комнатные растения не помешали бы.