Октован Кворг, подтянутый мужчина средних лет, чью черную шевелюру до плеч украшали три седые пряди, оказался метаморфом и по совместительству — преемником почившего ведьмака. Он утихомирил деревню, поднял на ноги Микола и со скупой улыбкой хитреца поведал мне о смертоносном даре. Неприятное открытие. Пусть мне и было девять лет, но за две недели ожидания расправы я иначе посмотрела на свою жизнь и мир в целом, а услышав историю о собственном рождении, задумчиво произнесла:

— В счет прошлого спасения я получила проклятый дар. Чем наградите в этот раз?

На мгновение ведьмак смутился, но ответил прямо.

— Я подарю тебе друга. — И многоликий протянул мне крохотную статуэтку серого животного с желтыми глазами и полосатым черно-белым хвостом. — Это Гирби, и он станет единственным существом, прикасаясь к которому ты можешь перчатки не надевать.

— Какие перчатки?

— Эти. — И мне вручили редкие для наших краев изделия из тонкой материи телесного цвета, а затем скупо объяснили зачем: — Со временем твоя сила будет расти все быстрее, побереги окружающих, Намина, и волю ей не давай.

Я и берегла. Изо дня в день носила перчатки и, боясь навредить, реже к людям прикасалась, как к родным, так и к чужим. Время летело стремительно, и все бы хорошо, да только Анхей, парень, приехавший к нашей соседке, глаз на меня положил, а потом и руки, а после… первый поцелуй для меня стал для него трехмесячным сном. В этот раз отец не ждал явления Кворга — сам за ним поехал, сам привез. И каково же было мое удивление, когда ведьмак сказал, осмотрев пострадавшего:

— Что ж так рано? Подобная сила обретается лет так в тринадцать, не раньше.

И у этого с математикой нелады.

— А мне уже пятнадцать! — вспыхнула сердито.

— А тебе не дашь, — усмехнулся метаморф.

— Ну, спасибо на добром слове!

И как не возмутиться, если каждый встречный малявкой зовет по причине моей худосочности. Вот сестры да, что старшая, что младшая, красивы — в мать, а я, как и брат, в отца фигурой. Но если Россу костлявая худоба идет, то мне — отнюдь, и от мальчишек меня лишь коса до пояса и отличает.

— Что ж если пятнадцать есть, значит, ты идешь в ведическую школу.

— Но… как же, я ведь даже не… — в смятении посмотрела на родителей. Обучение в ведической школе? Мы такое в денежном плане не потянем, я это точно знаю. Но вслух произнесла: — У меня нет на это ни времени, ни желания, ни…

— Ни выхода из положения, — заключил Октован Кворг и поднялся с постели спящего Анхея. — Твой дар будет и дальше развиваться. В конечном счете станет опасно прикасаться не только к твоим губам, но также к волосам и коже, а после даже рядом стоять будет невозможно.

Мама, глядя на меня, заплакала, папа лишь кулаки сжал, а я спросила:

— В ведьмы идти обязательно?

— Да. Убивать ты сумеешь и без образования некроманта.

Ужас какой!

— И пока я ищу решение в книгах темного искусства, ты будешь изучать исцеление. — Ведьмак глазами указал на спящего парня. — В противном случае проблем с сокрытием трупов не оберешься. — И со знающей улыбкой добавил: — Их же нужно скрывать, затем закапывать или сжигать, объяснять защитникам правопорядка пропажу друзей и ухажеров.

Делать нечего, я согласилась. Но едва в ведическую школу пошла, на него одного надеяться не стала. Во-первых, новый ведьмак, как и старый, с памятью не дружит, во-вторых, если он за последние шесть лет ответа не нашел, то какие уж тут надежды, и, в-третьих, он-то ищет, а время идет.