Конечно, существуют практические трудности, ограничивающие использование этого феномена. Они появляются, когда нужно точно вычислить желаемый район. Но это объяснили в другом месте. В будущем снова и снова проблема ноу-тайм будет возникать, как только соприкоснется с философским аспектом. Но что касается, настоящего времени, то важность возвращения к историческому взрыва заключается в том, что для грубых практических целей ноу-тайм вряд ли может рассматриваться, как действительно неисчислимое время.

Никто — буквально НИКТО — не лишен ошибок. Ошибкой Пола было то, что он промедлил, не исчез вместе с Джейсом и Кантеле и застал начало взрыва.

У него было безвыходное положение. Он инстинктивно все же перешагнул момент ноу-тайм, чтобы спастись, как сделали это те двое мгновением раньше.

В этот момент он оставался в сознании и вдруг понял, что со времени несчастного случая в лодке никогда не терял его. Даже во сне подсознание работало, и видения, как чудесная мельница психического механизма, перемалывали все события. Мельница, которая выделяла наиболее значительные события дня, затем жестоко их крушила внутренней силой мышления. А уж потом начинался процесс отбора самых главных элементов в чистом виде.

Полу приходило в голову, что именно этим можно объяснить его постоянное нежелание подчиниться гипнозу. Но такое объяснение не удовлетворило его до конца. Его необыкновенно тонкое, чуткое восприятие подсказывало, что это не полный ответ. Что-то есть еще. Если осознанные процессы, при помощи которых он пытался понять и проконтролировать окружающую обстановку, можно было бы сравнить с механическими, то это, последнее, лучше всего можно было сравнить с химическим. Эта способность чувствовать сама по себе была настолько сильным и эффективным инструментом, что ослепляла Пола, мешала докопаться до истины. Ему было невероятно трудно сложить два и два и получить четыре. Хотя чрезвычайно просто и естественно для него было признать существование числа два, как отдельный элемент, и получить четыре, как производное.

Пол взглянул на всю жизнь через окно, которое приоткрыло только отдельные ее моменты. Он воспринимал все путем выделения главного.

Выделения заключенных в нем возможностей.

Все время, например, было заключено в единое мгновение, которое можно исследовать. Но само это мгновение было уникальным и устойчиво отделено от других мгновений, хотя и те другие мгновения заключали в себе все время.

Отсюда следовало, что почти невозможно ему солгать или вынудить что-либо сделать обманом. Любая фальшь немедленно рушилась, как недостаточно прочная конструкция под естественным весом увеличивающихся возможностей. И еще. Ничего хорошего не было в том, что Пол перестал чему-либо удивляться. Любой поворот событий казался ему теперь вполне естественным. В результате, он перестал подвергать сомнению множество вещей.

Но тем не менее он не сомневался в способностях сторонников Чентри Гилд, хотя они сами предъявляли к себе большие требования. Казалось — этой его половине, по крайней мере, — вполне естественным, что Джейс и Кантеле пытаются ускользнуть вместе с ним при помощи наркотического дыма, старого кадила и взрывчатки с коротким шнуром. Но тем не менее он себе позволил увлечься, полюбопытствовать, что же произойдет. Чуть-чуть все не кончилось плачевно: он отстал от них и был застигнут взрывом, какими-то его первыми долями секунды.

Он потерял сознание на мгновение, но не более. Он ощущал свое стремительное передвижение. Волна взрыва уносила его вниз, в невообразимо узкий конец громадной воронки. Он летел, оставаясь в сознании, борясь за выживание. Он летел в бесконечность в кромешной темноте, а где-то наверху был свет, была жизнь.

Вот и остановка.

Его разум полностью включился скорее, чем тело. Он очнулся и увидел, что ворвался в небольшую пустую комнату с круглым возвышением посередине.

Его удержали четыре человека и проводили до двери комнаты.