— Такой же, как пропитание и сон?

— Да.

— Но не сравним с рисованием картин или открытием нового способа межзвездных путешествий?

— Такое мнение — ответная реакция человека на ненормальное возбуждение в окружающей обстановке. Абсолютно разумному человеческому существу не требуется большего, чем пить и размножаться в условиях величайшего комфорта.

— По таким меркам, — заключил Пол, — большинство людей — сумасшедшие.

— Вы совершенно не правы, — возразил голос. — Около восьмидесяти пяти процентов человечества не желают ничего большего, чем то, о чем я упомянул. Из оставшихся пятнадцати процентов около пяти во всех поколениях сделали реальную попытку применить свои отклонения на деле. Возможно, два процента воздействуют на будущее поколение и одна десятая часть процента позже восхитятся даже здравомыслием.

— Я не буду спорить с цифрами, — сказал Пол, чувствуя, как в левое плечо уперся блок, не уступая, как кирпичная стена. — Но не думаете ли вы, что тот факт, будто последняя категория восхитится даже здравомыслием, как вы сказали, есть не что иное, как показатель. Может, у других есть что-то помимо безумия?

— Нет.

— Простите, — сказал Пол. — Я думаю, что переоценил вас. Позвольте мне это повторить другими словами. Когда-либо вы достигнете идеального существования человека. А что произойдет с искусством, научными исследованиями разного рода, а исследование Вселенной?

— Их покинет разум, — ответила машина. Она наступала. Пол увидел, как на противоположной стороне блоки развернулись боком, освободив пространство. В то же время машина, которая гнала его вперед, перекрыла вход в коридор и остановилась. Пол оказался в ловушке. Он огляделся. Рядом стоял ускоритель. Только он мог вынести его отсюда, в ноу-тайм.

Конец огромной камеры маячил высоко над головой, как жерло орудия над головой воробья, который в нем ищет спасения от хищника.

— А как тогда насчет безумных? — спросил Пол.

— Безумных уже не будет. Они сами себя уничтожат.

Пол был в растерянности, но в глубине души чувствовал, как ускоритель разжигает в нем желание выжить. Пол подумал о Спрингборд и о пустоте Космоса.

— Ты старался, чтобы я сам себя погубил, разве не так? — сказал Пол, вспомнив слова Джейса. — В шахте, перед марширующим обществом...

— Путь для твоего самоуничтожения был всегда свободен, — произнес голос. — Это самый лучший способ борьбы с безумными. Здравомыслящих убить просто. Безумные же яростно сопротивляются, когда их хотят убить. Но очень легко идут на самоубийство.

— Ты понимаешь, — спросил Пол, чувствуя, как ускоритель над ним будто оживает, — что определение умных и безумных полностью надумано и неверно?

— Нет, — ответила машина. — Я не могу ошибаться. Для меня недопустима ошибка.

— Ты должен понимать, что одно фальшивое предположение, взятое за основу последующих дискуссий, может показать всю ошибочность твоих выводов.

— Я это знаю. Знаю и то, что никогда не имею ошибочных выводов.

Над маячившим изгибом ускорителя сгустилась темнота. Казалось, она давила на Пола. Голос понизился, становясь доверительным:

— Мои выводы должны выдержать испытание на то, обеспечат ли структуры, основанные на них, спасение и продолжение жизни человечества. Я — защитник человека. Ты — наоборот, его разрушитель.

— Я? — спросил Пол, уставясь в темноту.

— Я тебя знаю. Ты — разрушитель человечества. Ты — воин, который не будет сражаться и не будет побежден.