— Слайдо мертв, верховный. Пять лет как покоится на Бальгауте. Макарот теперь возглавляет походы. Отряды гвардии сейчас добивают выродков Хаоса из миров Саббаты. Каждый день мы радуемся, что наш мир, наш любимый Вергхаст не был затронут.

— Слайдо мертв? — три голоса спросили хором.

— Да, верховный. Теперь со всем уважением я прошу разрешения на пробный запуск Щита. Если Зойка собирает силы, чтобы завоевать нас, мы должны быть готовы.

— Нет! Ты обманываешь меня! Щит нельзя поднимать без моего разрешения! Зойка не угрожает нам! Клатш — наш друг! Слайдо жив!

Три голоса слились в пронзительный хор, мясные марионетки тряслись в неудержимом гневе.

— Вы не поступили бы столь пренебрежительно с Иеронимо!

— Твой брат, во всем его величии, не спрятался бы в цистерну сознания и не говорил бы через мертвых слуг… верховный.

— Я запрещаю!

Гнайд вытащил из шинели мерцающую герцогскую печать.

— Легислатура этого ожидала. Домами улья Вервун я уполномочен в целях сообразности лишить вас власти согласно Акту о правах, 45jk. Легислатура благодарна за ваше правление, однако нижайше просит вас принять к сведению, что намерена прибегнуть к акту исполнительной власти.

Гнайд оттолкнул марионеток и подошел к латунной консоли на дальней стене. Он нажал в центр печати, и из консоли высунулись штекеры с механическим щелчком, как вилка из розетки. Гнайд вставил их в замок и провернул.

Консоль замигала, включаясь, и по стеклянному экрану побежали, вибрируя, руны и знаки.

— Нет! — взвизгнули все трое. — Это неповиновение! Я — улей Вервун! Я — улей Вервун!

— Вас свергают на благо города, — рявкнул Гнайд. Он активировал переключатели один за другим, включая генераторы мощности глубоко под ульем. Он ввел последовательности, которые должны задействовать главную транслирующую колонну и активировать Щит.

Херувим набросился на него, но Гнайд оттолкнул его, и тот перевернулся, запутавшись в своих проводах. Гнайд набрал последнюю последовательность и потянулся к рычагу активации.

Внезапно он выдохнул и пошатнулся. Девушка-марионетка отскочила, сжимая в руке длинный меч. Клинок темнел кровью.

Гнайд пытался зажать сочащуюся кровью рану в пояснице. Колени подогнулись, и он рухнул. Девушка снова метнулась и пронзила мечом его горло.

Он упал лицом вниз, и ковер впитал хлещущую из ран кровь.

— Я — улей Вервун, — проговорила девушка. Мальчик и херувим бесстрастно повторили следом.

В железной цистерне, купаясь в теплом ихоре, безмятежно паря, подсоединенный каждым органом и сосудом к жизненным резервам улья, Сальвадор Сондар, верховный лорд улья Вервун… дремал.

Луга горели. По всему склону танки Вервунского Главного, покореженные и разбитые, плевались огнем на колышущуюся серую траву. Воздух пропитался едким дымом.

Комиссар Каул выбрался из командного танка за миг до того, как пламя поглотило визжащего Виголайна и его экипаж. Плащ Каула загорелся, но ему удалось сбить пламя.

Вражеский огонь полыхал в черном от копоти воздухе. Вервунский танк в сотне метров взорвался, ударной волной во все стороны рванулась шрапнель.

Один осколок задел висок Каула, и он упал.

С трудом встал на ноги.

Люди выскакивали из горящих танков, одни — в огне, другие — пытаясь помочь пылающим товарищам. Третьи бежали.

Каул прошел через поредевшие ряды Вервунского войска, ощущая горький и удушливый запах горящей травы.

Он вытащил пистолет.

— Где ваша отвага? — спросил он артиллериста и свернул ему шею.

— Где ваша сила? — осведомился он у двоих заряжающих, улепетывающих вверх по склону, и застрелил обоих.