– Не помирились с отцом?

– Хотела. Поссорились еще больше. Вы с ним виделись? Что не поделили? Почему он так взъелся на тебя? – вдруг спрашивает Дашка, а я молчу.

А что говорить? Я не скажу ей, что ее отец предлагал мне деньги за то, чтобы я гулял с ней и проводил много времени. Это не будет звучать в контексте охраны. Это будет звучать слишком дерьмово.

Поэтому я молчу. У нее и так с отцом отношения в одно место укатились, делать еще хуже не буду. Легче от этого никому не станет, а вот плохо – точно да.

– Я думаю, ему просто мое присутствие в твоей жизни не нравится как отцу, он волнуется. – Увожу тему в другое русло. Так будет правильно. Я не собираюсь сталкивать их с отцом лбами. Папа – это святое. Особенно хороший папа. Мой погиб много лет назад, я знаю, каково это – терять отца. – Не злись на него, рыжая, он тебя любит.

– Я знаю, просто… – вдруг затихает Даша. Она такая разная. Всегда разная, но каждый раз настоящая. Грустная, когда вспоминает что-то, сосредоточенная, когда занята делом. Чуть стервозная, когда мы кусаемся словесно, раскованная и горячая в сексе, а потом краснеющая от пошлых шуток в разговоре. – Ладно, неважно. Скажи, а как ты выйдешь теперь?

– Просто выйду. – Я пожимаю плечами. – Ногами, если тебе угодно.

– Там Владимир.

– Не повезло ему, значит. – Хмыкаю, но сам прекрасно понимаю, о чем идет речь. На самом деле мне глубоко насрать, что там Владимир. Впустить бы он меня не посмел, конечно. Но выпустить-то должен?

– Я не шучу, Леша! – Злится, ногой топает, но говорит тихо, чтобы за дверью слышно не было.

– Рапунцель, ну не застрелит же он меня, в конце концов. Выйду и пойду. Поймет, что обосрался и проворонил меня.

– Ага, конечно! – Даша на эмоциях начинает ходить по кухне туда-сюда, меня это даже бесит немного. Хватаю ее за кисть, усаживаю на стуле прямо напротив и держу за руки, чтобы не пришибла меня в разговоре. А то машет тут ими, как ветками. – Ты не понимаешь, да? Во-первых, я не удивлюсь, если он реально тебя застрелит! А во-вторых, даже если нет, то представь, что будет, когда ты выйдешь отсюда. Он позвонит отцу, отец позвонит мне, мы поссоримся, он усилит контроль, и тогда я никогда не смогу отправить его за арбузом, чтобы ты прибежал ко мне есть отбивные. Не будет больше вкусной еды, Чудовище!

Это проблема.

Очень серьезная проблема.

– Бля, ну отправь его еще раз, скажи, этот зеленый оказался, – по-моему, идеальный вариант. Он свалит, я быстро уйду. Соберу вещи, высплюсь и завтра утром в поездку на игры.

– Он согласился оставить «пост» один раз, я не уговорю его снова, – говорит Даша расстроенно. Переживает горе луковое, губы кусает, смотрит жалобно.

– Рыжая, ну чего ты хочешь? В окно не пойду, седьмой этаж, мне завтра на игры уезжать на пару дней. Боюсь, не доеду, если таким способом от тебя уйду.

– Как вариант… – Даша переводит дыхание, а потом смотрит прямо в глаза, я теряюсь даже на пару секунд. – Не уходи? Вольт поделится диваном, а утром я найду способ выгнать Владимира на пару минут. И поедешь на свои игры.

– Тебя так волнует вся эта ситуация?

– Я очень боюсь, что все станет еще хуже, – чуть не плачет Даша, тяжело дыша. – А я и правда точно Рапунцель, в башне в заточении. Волос только не хватает, чтобы спустить, ты бы мог слезть по ним.

– Ладно, не реви только опять, я ни хера не знаю каждый раз, что с твоими слезами делать. – Притягиваю Дашу к себе и обнимаю. Тепло. Волосы медом пахнут.