Саша нахмурился, глядя на довольную мать, которая, как ни в чем не бывало, принялась разбирать продуктовые сумки.

– Мам, зачем ты так с ней? – хмуро поинтересовался парень.

Тамара встрепенулась. С удивлением посмотрела на любимого сына.

– А что я такого сказала?

Вместо ответа Саша встал из-за стола, отодвинув недоеденный суп.

– Спасибо. Я сыт.

Мальчишка вышел из кухни вслед за Динкой. Переведя испуганный взгляд с бабушки на мать, Люся тоже предпочла незаметно ретироваться. И хоть Тамара пыталась сделать вид, что все в порядке, по ней было заметно – уход Саши ее слегка напугал. Она не любила ссорится с пасынком.

Тамара села за стол на Динкино место. Повернулась к матери. Ее раздражал укоризненный взгляд Клавдии. Прекрасный повод, чтобы сорваться хоть на ком-нибудь!

– Ну что ты на меня так смотришь?! Я все правильно сказала! – не столько убеждая мать, сколько себя, с вызовом выдала женщина.

Ей надоело, что практически при каждом семейном конфликте она в глазах матери выглядела виноватой.

– Ох, Томка, Томка, – с жалостью вздохнула Кладвия, глядя на дуру дочь. – Помяни мое слово – останешься ты одна.

Тамара отвернулась, чтобы скрыть раздражение.

Мать говорила глупости! Она столько вложила в Александра и Людмилу… Нет! Мама не права! Дети никогда не посмеют отвернуться от нее! Оставить…

Что до Динки… Тут ей было все равно. Хотя нет… Напротив! Тамара считала дни, когда та, наконец, уедет учиться в город и перестанет каждый день своим видом напоминать ей о том, что Петя мог бы остаться жив. Нет. Она не чувствовала никакой вины перед старшей дочерью. Тамара была убеждена: свой материнский долг она выполнила сполна – вырастила, выкормила, дала образование. Но она не обязана терпеть всю жизнь ту, которая забрала у нее эту самую жизнь.

Как же ее достала мать!

Нет! «Достала» – это слишком мягкое слово для того, чтобы выразить ту бурю обиды, которая бушевала в душе Дины. Порой ей так и хотелось сказать матери прямо в лицо: «Я не просила меня рожать!» Но каждый раз ее что-то останавливало… Нет, не трусость. Банальное благоразумие. Зачем лишний раз накалять и без того пылающую атмосферу в доме? Отец Андрей – священник их прихода – всегда в таких случаях цитировал Дине Библию: «Худой мир лучше доброй ссоры». Дина была согласна с этим. Вот только легче не становилось.

Как же она была зла на мать! Ну почему она каждый раз до нее докапывается по любой мелочи?! Наверное, это и есть нелюбовь, когда в человеке тебя раздражает даже самое хорошее…

С Енисея подул прохладный ветер. Девочка невольно поежилась, посильнее кутаясь в старую серую кофту, защищаясь то ли от сквозняка, то ли от невеселых мыслей. Дина не сразу заметила, как на крыльцо вышел не менее расстроенный Саша. Подошел сзади, приобнял своими сильными крепкими руками, словно пытаясь защитить от всех жизненных невзгод.

– Все будет хорошо.

Дина едва заметно улыбнулась, прильнув к груди брата. Такой знакомый и родной запах – едва уловимая мужская туалетная вода, которую она всегда сама исправно покупала Саше. Когда брат был рядом, все беды и вправду невольно отступали.

– Как же она меня достала! – все же не выдержала, по-детски пожаловалась Динка, тут же в запале добавила: – Поскорее бы ты в городе квартиру снял. Я бы к тебе сразу же переехала!

На лице девочки появилась мечтательная улыбка. Парень по-доброму усмехнулся.

– Так ты уже распланировала план бегства?

– А то! – с готовностью отозвалась Динка, поспешно добавив: – Только Люсю тоже, по-хорошему, с собой забрать надо! Ну а что? Я узнавала: в городе хорошие школы есть.