— Могу я увидеть тебя? —  прошептала она, ее губы касались ткани его футболки.

— Да, — сказал он в ее волосы.

Она освободила его от футболки, ее глаза впитывали прекрасные цвета и рисунки, выбитые на его коже. Она касалась каждого изображения, стараясь запомнить их.

Позволив рукам опуститься с ее плеч к рукам, он притянул ее пальчики к своим губам.

— Нора…

Она повела его к кровати, их руки исследовали, изучали плоскости тел друг друга. Он снял ее бюстгальтер и наклонился, чтоб взять в рот один сосок, затем двинулся ко второму. Его язык, его дыхание и его хриплые звуки, что он издавал на ее коже ощущались невероятно, развязно, не похоже ни на что, что она ощущала раньше. Ее руки зарылись в его волосы, пока она наблюдала за ним, его взгляд встретился с ее, когда он поймал и поднял языком ее серебряное колечко в соске, просовывая в него кончик языка и немного потянув. Ее голова откинулась назад, и она застонала, наконец-то, наконец-то видя картину, о которой она фантазировала каждую ночь, с тех пор, как встретила его.

Ее руки двинулись к поясу его джинсов, медленно расстегивая их, чувствуя, как его губы двинулись по ее груди к ее плечам, засасывая маленькие мимолетные отметины на ее коже. Его руки занялись ее леггинсами, спуская их с ее бедер.

— Мне нужно видеть тебя, — прошептала она.

Их руки становились нетерпеливыми, стягивая оставшуюся одежду между ними, и жадно всего касаясь. Его пальцы остановились между ее ног, раздвигая их, он задрожал и зарычал, нашептывая свои секреты – свою нужду в ней, самообладание, что ему требуется, в его одержимости алого цвета ее губ и гладкой идеальной кожи ее шеи – он трогал ее так, будто он чувствовал ее снова после такой долгой разлуки, вспоминал каждую частичку кожи, каждый звук, что она издавала.

Это был сводящий с ума момент, его рука поначалу была нерешительной, а затем жадной, подловив ритм, двигаясь над ней и в ней, описывая круги там большим пальцем, нажимая и усердствуя прямо там, где ей было нужно.

Нора царапала его спину, кусала его губы и согнулась к нему, умоляя его ‘глубже’ и ‘быстрее’, и ничего, ничего, ничего никогда не чувствовалось так хорошо. Голод зарождался в ее животе, и она могла ощутить это облегчение, этот совершенный безумный взрыв, что нарастал там, где он трогал ее, где его огрубелые пальцы погружались глубоко в нее, одинаково ласково и беспощадно в их идеальном ритме. Свободной рукой Дрю схватил ее ногу, заведя ее вокруг своей талии, когда она прижалась к нему, вскрикивая, когда кончила.

Его пальцы замедлились, выскальзывая из нее и скользя по ней, нежно лаская ее, как если бы он не хотел останавливаться.

— Да? — уточнил он, оставив поцелуй на мягкой коже ее шеи.

Она кивнула, хватаясь за его плечи.

— Да. Господи.

Он улыбнулся в поцелуе, нежном и нахальном – такой без сомнений принадлежащий ей, что это почти оставило ее бездыханной. Это было так, будто ее облегчение успокоило их обоих и позволило им замедлиться, их поцелуи стали томными, их движения более сдержанными, когда он опустил ее ногу и погладил ее бедро.

Она прошлась рукой вниз по его животу и ниже, почувствовав, как он сжался под ее первым неуверенным прикосновением.

Их лбы соприкоснулись, пока они смотрели вниз, как ее пальцы ощупывали его форму, обнаружив там пирсинг.

— Это было больно? — шепотом спросила она, едва касаясь его пальчиками.

— Немного, — тихо признался он, всегда честно, без лишних слов.

— А…так больно? — она свободно обернула пальчики вокруг него и сжала.

— Больно? — прошептал он, через нос, выпустив легкий смешок.