Ее сердце невольно сжималось от страха. После событий вчерашнего утра она пыталась сосредоточиться только на одном, имевшем для нее значение: смерти Перси. Она очень любила брата. Она сожалела, что не сможет его оплакивать, носить по нему траур так, как ей хотелось бы. Но…

«Но он умер так неожиданно».

Перси написал завещание, по которому он оставлял Рингвуд Еве. Но Рингвуд никогда не принадлежал ему. Он принадлежал Еве, но только до годовщины смерти ее отца. И в эту годовщину Рингвуд по иронии судьбы перейдет к ее кузену Сесилу. Завещание Перси не имело силы. Он умер слишком рано. Как будто ему было бы лучше, если бы он умер позднее, с горечью подумала она.

Через пять дней они все окажутся бездомными. Все.

Еве стало дурно. Думай она только о своем положении, то нашла бы выход, скорее всего пошла бы в услужение. Но Ева не могла позволить себе роскоши заботиться только о себе.

По пути в деревню, недалеко от дома священника, она поднялась на горбатый каменный мостик, перекинутый через речку, разделявшую Рингвуд и Хейбридж, и на минуту остановилась, глядя на медленно текущую воду. Оставалось пять дней для того, чтобы решить, что им делать дальше. Но сегодняшний день она может посвятить Перси. Он заслуживает большего, но она сделает хотя бы это.

Преподобный Томас Паддл был дома. На стук Евы он сам открыл дверь. Но его экономка отсутствовала, и он, будучи рьяным блюстителем приличий, не пригласил Еву в дом, а предложил ей прогуляться по церковному двору. Викарий, долговязый молодой человек с румяным лицом и каштановыми волосами, смущался и краснел в присутствии Евы, как и в присутствии других молодых прихожанок, многим из которых он очень нравился.

Преподобный сказал ей, что как раз собирался в Рингвуд. Он отсутствовал два дня и только что узнал о трагической гибели ее брата. Он долго выражал ей свои соболезнования, а затем они обсудили поминальную службу, о которой Ева пришла его попросить.

– Завтрашний день меня вполне устроит, – заверила она, узнав, что через день викарий снова должен будет уехать по делам. – Я постараюсь всех оповестить. А во всем, что касается службы, я целиком полагаюсь на вас.

– Як вашим услугам, мисс Моррис. А не мог бы кто-нибудь произнести прощальное слово? Я не знал покойного лично и буду вынужден ограничиться общими словами.

Ева немного задумалась. Они остановились в тени большого бука.

– Думаю, Джеймс Робсон охотно сделает это, – решила она. – Они с Перси одного возраста и выросли вместе, были не только соседями, но и друзьями.

В эту минуту их прервал глухой топот копыт по каменному мосту. Ева с удивлением увидела приближавшегося к ним полковника Бедвина. Видимо, он возвращался в гостиницу, находившуюся на другом конце деревни. Почему он еще не уехал? Ева полагала, что он уже давно по дороге домой.

Когда лошадь Бедвина поравнялась с буком, он заметил их и дотронулся хлыстом до края шляпы. Верхом на лошади полковник казался очень внушительным, несмотря на то что на нем не было мундира. Ева подумала, что не хотела бы вызвать гнев этого человека. Он выглядел угрюмым и неприступным. Казалось, он никогда не улыбался. Но она не должна быть несправедливой. Он приезжал к ней дважды и предлагал помочь ей всем, что в его силах.

Полковник замешкался, а затем остановил лошадь. Спешившись, он накинул поводья на забор сада и широким шагом вошел во двор. Ева смотрела на него с удивлением и неприязнью. Она больше не хотела его видеть. Он ей не нравился, хотя она вынуждена была честно признать, что единственной причиной неприязни было то, что именно он призез это ужасное известие о смерти брата. Она представила джентльменов друг другу.

– Это полковник Бедвин, – объяснила она викарию, – он сообщил мне вчера о смерти Перси. Перси служил под его началом.

– Какая трагедия, – сказал преподобный Паддл.