— Смотрите!

Гнилая трава в яме зашевелилась. Из неё высунулась круглая воронка, усеянная по кругу острыми изогнутыми зубами.

Клац!

Мяса как ни бывало.

— Кто это, блядь?! — вытаращив глаза, спросил Сытин.

— Что, Васька, не узнал? — усмехнулся прадед. — Не один ты спец по колдовству! Это шейлуньский королевский золотарь. Вырастает до четырёх метров. Жрёт всё, что угодно. И к хозяину привязан, как собачонка. Я в Китае таких видел. Там их даже во дворце держат.

Глаза Сытина вытаращились ещё больше.

— А где ты его взял?

— Сам в сад заполз откуда-то. Я и прикормил. Ему в яме нравится — от гнили тепло идёт. Не хуже, чем в Китае.

— И что, он на одних помоях так растёт?

— Ну, — дед Миша замялся, — в Китае ему ещё преступников скармливают.

— Бля! — заорал Сытин. — Дед, а если он выползет?! А если плодиться начнёт? Во что город превратится?

— Так он уже... — начал прадед и замолчал.

— Что «уже»?!

Я осторожно заглянул в яму. Мусор в ней еле заметно шевелился. Я разглядел мелькнувшее между овощных очистков длинное гибкое тело.

— Ипать! — схватился за голову Сытин.

Он выхватил из-за пазухи зеркальце.

— Гиппократ Поликарпыч! Срочное дело! Да погоди ты с покойниками! У тебя отрава от червей есть? Не от обычных — от китайских!

— Не возьмёт его отрава, — спокойно сказал прадед. — Говорю же — ест всё.

— Погоди, дед Миша, не перебивай! — цыкнул на него Сытин. — Как ты говоришь, он называется?

— Шейлуньский королевский золотарь.

— Во! Слышал, Поликарпыч! Не знаешь такого? Дед, а другое название у червя есть?

— Ну... шейлуньский копрофаг.

— Как?

Сытин заржал.

— Слышал, Поликарпыч? Шейлуньский говноед! Вот такую дрянь мой прадед завёл. Чем её уморить можно? В смысле — ничем?

— Я же говорил! — грустно, но твёрдо повторил прадед.

Сытин с досадой сунул зеркальце за пазуху.

— Ну, дед Миша — удружил, бля!

— Васька, не ругайся на старших! Сколько тебе повторять? — обиделся прадед.

— Может, я попробую, Василий Михалыч? — неожиданно предложил Михей.

Сытин уставился на него.

— А попробуй! Чем чёрт не шутит!

Михей присел на корточки у края ямы и уставился вниз.

Я, конечно, уставился на Михея. Интересно же — как он королевского говноеда дрессировать будет!

Михей, полузакрыв глаза, тихонько завёл заунывную тягучую песню.