– Он похитил из магазина ювелирные изделия. Надо у него забрать их. Они не принадлежат ему. Они принадлежат другим людям. За это он заслуживает самого сурового наказания. Сможешь?

– Смогу, – пообещал Ларин, но тут же не постеснялся поинтересоваться по поводу вознаграждения. Это Скворцову даже понравилось.

– Вот это деловой подход. Сделаешь, получишь двадцать тысяч долларов, – сказал полковник, увидел, как сразу загорелись у Ларина глаза. – И еще, одному тебе такое дело провернуть будет сложновато. Поэтому найди себе помощника. С условием, что потом избавишься от него.

Ларин несколько разочарованно поглядел в глаза Скворцову, а полковник причмокнул, как бы изобразив сожаление, и сказал:

– Ничего не поделаешь. Личная безопасность, превыше сантиментов. Поэтому, ты их отбрось и сделай, как я говорю. Мы с тобой в одной, ментовской шкуре ходим. А тот человек, чужд нам. И ты его не жалей. А сейчас, запоминай адрес. Причем, сделать все надо чисто, как самоубийство. Вот, возьми, – достал Скворцов из кармана пиджака коробочку, в которой лежал шприц и ампула. – Новейшее средство. Один укол, и можешь делать с человеком все, что захочешь, – пошутил полковник. Потом, когда лейтенант ушел, он еще долго сидел за столом. Курил и раздумывал по поводу Ларина. Для себя уже решил, как только тот уберет Романовского и доставит ему сумки с ювелирными изделиями, придется и его убрать. Жестоко, но зато так безопасно. А потом, именно для такого случая, он и приберегал лейтенанта.

В тот вечер, когда Ларин должен был убить Романовского, он приехал к дому директора магазина на серой, старой «копейке», купленной за бесценок пару дней назад. Полковнику не понравилось, как там, в шашлычной, лейтенант посмотрел на него, когда Скворцов велел убрать потом человека, с которым Ларин пойдет на дело. Было во взгляде лейтенанта не только сожаление, но и еще что-то такое, что заставило Скворцова насторожиться. Даже призадумался уже, правильно ли он сделал, что обратился к Ларину с таким предложением. Ведь заверения лейтенанта в верности Скворцову, есть ничто иное, как слова, которые на деле могут оказаться просто пустым звуком. Полковнику показалось подозрительным, узнав, что в сумках – ювелирные изделия, увезенные директором из магазина, лейтенант сразу о чем-то призадумался. Многое бы полковник отдал, чтобы прочитать в этот момент его мысли. О чем думает этот Ларин. Может быть о том, чтобы не отдавать Скворцову сумки с товаром? Не такой он дурак, чтобы не понять, что этот товар не может принадлежать заместителю начальника управления розыска. Только Ларин не сумеет воспользоваться тем, что лежит в сумках. Надо только, чтобы он вышел из подъезда и вынес сумки. Ему даже не придется передавать их полковнику. Полковник их заберет сам. Для этого и приехал вечером Скворцов на купленных накануне «Жигулях» к дому Романовского и встал так, чтобы Ларин не смог заметить его. Сидел и ждал. Видел, как нарисовалась красная «девятка» лейтенанта. Ларин был не настолько глуп, чтобы ставить свою машину перед подъездом. Скворцов даже похвалил про себя лейтенанта за смекалку, когда тот отогнал «девятку» за угол дома. Немного озадачило полковника то обстоятельство, что некоторое время, лейтенант сидел в машине. Хотя это и продолжалось недолго. Но Скворцов уже начал беспокоиться, почему лейтенант медлит, не выходит из машины. Может, передумал летеха? Хотел ему уже позвонить на сотовый, поинтересоваться, как и что у него. Но звонить не пришлось. Он увидел лейтенанта направившегося к подъезду, в котором жил Романовский. Вместе с ним шел высокий, широкоплечий парень. Из-за нависшего над глазами козырька бейсболки, полковник не мог разглядеть лица того парня. Да, собственно, это было не так и важно. Надо только, чтобы они вышли из подъезда с сумками, сели в «девятку» Ларина и свернули в темную часть улицы.