Личная жизнь не складывается, работа выматывает, по музеям и театрам ходить уже нет сил, в выходные встречаюсь с такими же одинокими подругами. Если эти выходные вообще есть… Во-первых, я работаю по совершенно ненормальному графику, во-вторых, подрабатываю, когда вызовут. Меня все чаще и чаще стали одолевать мысли о том, что я попала не в свою колею. Судьбой мне была предназначена одна дорога, а я в силу своего упрямства и неуступчивости выбрала другую. Я счастлива, как мечтала когда-то?

Может, после окончания института следовало вернуться домой? Врачу на селе работа найдется всегда. Поехала бы не в родные края, а в какую-то другую, большую деревню, где врачам сразу же дают жилье. Может, еще не поздно? Хотя, конечно, поздно… И квартиру я уже в Питере заработала! За эти дни в отчем доме я поняла, что безнадежно отдалилась от родственников. У них общие интересы, братья женаты, сестра замужем, у всех дети, все так и занимаются сельским хозяйством, то есть фермерством. Они обсуждали собранный урожай, надои, сыры, а я часто не понимала, о чем идет речь. Нет, на родине я больше жить не смогу. И на селе не смогу. И не хочу. И я там точно не буду счастлива. То есть буду чувствовать себя еще более несчастной, чем в большом городе, где у меня есть собственная квартира, работа и возможность приработка.

А где я смогу чувствовать себя счастливой? Что мне делать дальше со своей жизнью? Какие шаги предпринять, чтобы сменить образ жизни?

Внезапно маленький «Ан‑2», в котором я летела из родных мест к ближайшему относительно крупному аэродрому, резко тряхнуло. Этот самолетик, по-моему, перевозил пассажиров еще в те годы, когда я покидала эти места навсегда. А что тут удивляться? «Кукурузник» занесен в Книгу рекордов Гиннесса, как единственный в мире самолет, который выпускается уже более шестидесяти лет. У нас, правда, больше не выпускается (а зря, он необходим во многих регионах нашей страны), но такие самолетики продолжают делать в Китае. У нас некоторые летают уже более сорока лет, у них послужной список более двадцати тысяч часов – и ничего, фурычат!

Однако тут что-то явно пошло не так…

«Встань с кресла», – внезапно прозвучал в голове женский голос.

Мама? Со мной говорит мама? Мне показалось, что это ее голос, хотя я давно его не слышала. Но именно так он звучал в телефонной трубке, когда мы разговаривали с ней в последний раз.

Я встала.

– Варвара, сядь! – тут же крикнул какой-то наш дальний родственник. Мой троюродный дядька? Или четвероюродный? – Куда ты собралась?

В салоне, кроме меня, находились еще семь человек. Все летели с похорон. Вообще «кукурузник» может принять на борт двенадцать пассажиров, экипаж – два человека.

«Иди к дверце», – прозвучал в голове тот же голос.

К какой еще дверце? В самолет? К той, через которую мы заходили в салон?

Пока я думала, «кукурузник» стремительно пошел на снижение.