– Так что с Таращенко?

Секретарши, блондинка и брюнетка, тихо переговаривались, сидя за своими столами.

– Ужас, Егор Викторович, убили ее, – по-старушечьи покачала головой блондинка. Блондинку звали Олеся.

Егор заметил, что сжал в кулаке колючую связку, только когда ключи впились в руку едва не до крови.

– Застрелили где-то в лесопарке…

– Печально, – посочувствовал он. – Родственникам сообщили? У нее есть родственники?

Печальную весть родственникам сообщить удалось. Какие-то Аксиньины подружки смогли раздобыть их телефоны.

В подробности он вдаваться не стал.

Внизу, в холле, уже успели повесить некролог. Аксинья смотрела на него строгими глазами и казалась красивой. На самом деле она была не красивой, а бесцветной и незапоминающейся. А еще она была упорной и наглой и очень похожей на него самого в стремлении никогда не упускать своего шанса.

Если полицейские к нему придут, нужно сразу признать, что Таращенко была его любовницей. Отрицать это опасно.

Егор быстро пересек служебную стоянку, подошел к своей машине, постоял и медленно пошел к шлагбауму.

Ближайший ресторан находился в двух шагах. Здесь можно было встретить подчиненных, но сейчас на это ему было наплевать. К тому же подчиненным зарплата не позволяла часто посещать рестораны.

Он заказал водки и какой-то салат. К салату не притронулся, а водку выпил.

Хотел вызвать такси, но поступил по-другому. Набрал водителя, неизвестно для какой надобности числящегося на предприятии, и спросил:

– Ты не ушел еще? Отвези меня домой.

Вечер был изумительный. Пахло черемухой, на газонах желтели первые одуванчики. Малыши задерживались у каждой детской площадки, как будто за день не наигрались в детском саду. Рада их не торопила. Садилась на лавочку и закрывала глаза, подставляя лицо уходящему солнцу.

Ничего страшного не произошло, уговаривала себя Рада. Неприятности случаются у всех. Папа умный человек, он найдет правильный выход из любой ситуации.

Думать о папиных неприятностях было проще, чем думать о своих.

Мама позвонила еще днем. Она плакала в трубку и сбивчиво рассказывала, что у папиного компаньона с утра проводится обыск. Формально компаньон был бывшим, сейчас у отца официального бизнеса не было. Но… И мать, и Рада отлично понимали, что кошелек компаньона является и их кошельком. То есть это в первую очередь их кошелек и только потом кошелек компаньона.

– У папы депутатская неприкосновенность, – напомнила Рада, стараясь успокоить мать.

– Господь с тобой! – еще больше испугалась мама. – Что ты рисуешь кошмары! Конечно, к папе никто не явится, но желающие нагадить найдутся. Пресса подключится, они готовы любого грязью поливать…

Мать говорила, Рада ее успокаивала. А страх потихоньку подкрадывался.

Егор у нее умница. Первым заметил, что папа встревожен. Ни мать, ни Рада внимания не обратили.

– Мама, смотри! – Коля, как обезьянка, повис на металлической перекладине.

Рада улыбнулась сыну, снова прикрыла глаза.

Денег давно не считали ни родители, ни Рада с Егором. Впрочем, у мужчин в их семье были отличные официальные зарплаты, они и не должны считать копейки.

Правда, не факт, что загородный дом, построенный в прошлом году родителями, не превышает задекларированного дохода семьи.

Поговорить с Егором захотелось немедленно. В последнее время ей постоянно хотелось его слышать. Хотелось, чтобы он говорил привычные слова и она хоть на какое-то время забывала, что больше ему не верит и ей не хочется к нему прикасаться.

Рада достала телефон, набрала мужа, послушала длинные гудки.