К тому времени, когда на Запад провели железные дороги и цена за перевозки товара значительно снизилась, многие местные любители спиртного забыли вкус настоящего напитка и уверяли, что так называемое «индейское» виски куда лучше.

Во многих западных салунах еще и кормили, иногда даже довольно вкусно, но в основном готовили из того, чем располагали, и посетители радовались тому, что подавали.

Женщины встречались там редко, если только салун одновременно не служил в качестве танцевального зала. В этом случае женщины принимали гостей. Большинство их проживало наверху, где клиенты могли их навещать. В редких случаях девушки для танцев ограничивались только тем, что танцевали и занимали посетителей беседами. Некоторые из них имели «постоянных друзей», заглядывавших к ним время от времени. Их называли ухажерами.

Вслед за прокладываемой на Запад железной дорогой продвигались «города-притоны на колесах» — строители нуждались в деньгах, и выраставшие по пути поселения давали им возможность пополнять свою казну. В большинстве своем салуны и игорные дома в конце пути размещались в палатках и наскоро сколоченных хибарах. Каждый такой «город», где царили дикость и беззаконие, существовал всего несколько недель, чтобы потом переместиться дальше на запад. Примерно так начал свое существование в Вайоминге Шайенн, впоследствии превратившийся в большой город и важный торговый центр. К счастью, развиваясь, Шайенн, как и подобает городу в животноводческой провинции, сохранил атмосферу старого Запада.

НЕНАВИСТЬ В НАСЛЕДСТВО

Глава 1

ВЫСТРЕЛ ИЗ ЗАСАДЫ

Подняв воротник полушубка из бизоньей шкуры, Кон Фарго разглядывал пятно крови на снегу. Кровь капнула всего минуту или две назад, иначе все уже давно занесло бы.

Смахнув с седла снег, он снова сел на мустанга, разворачивая его вниз по оврагу. Кто бы ни был тот человек, он ранен и идет пешком. А небывалая за многие годы метель быстро наметала вокруг огромные сугробы.

Направление следов указывало, что пострадавший нездешний. Никто из жителей Блэк-Рока, будучи тяжело ранен, не двинулся бы в эту сторону, потому что впереди на тридцать миль тянулась необитаемая пустыня, а за ней только развалины покинутого жителями города-призрака.

Обшаривая глазами занесенные склоны, Кон пустил мустанга рысью. Раненый возник внезапно. В тот момент, когда Фарго увидел спотыкавшуюся фигуру, прозвучал выстрел. Скатившись с коня, он залег с револьвером наготове. В кромешной тьме ни звука, ни движения — лишь легкое шуршание снега. Когда Кон уже собрался отвести глаза, откуда-то сверху сполз ком снега. Немного подождав, он вскарабкался по крутому склону и стал разглядывать следы. Здесь к краю оврага подходил другой человек и ждал, опустившись на колени. Теперь ушел, и через четверть мили его следы занесет снегом.

Соскользнув обратно в овраг, Фарго подошел к упавшему. Парень без верхней одежды. Истекает кровью. Но сердце бьется.

— Если тебя потормошить, старина, можешь загнуться, но оставить здесь — все равно помрешь, — произнес Кон и, подняв раненого, потащил к коню.

Взвалить его на седло и взобраться самому стоило труда. Мустангу не нравился запах крови, не нравилось везти двоих. Устроившись в седле, Фарго отпустил поводья, и конь, желая, чтобы скорее кончились людские глупости, двинулся сквозь вьюгу на запах конюшни.

Спустя час, сняв с раненого одежду, Кон с грубой сноровкой понюхавшего пороху колониста, привыкшего иметь дело с ранами, принялся за работу. В незнакомца стреляли дважды. Первая пуля прошла высоко, под левой ключицей, но стоила много крови.