Моя невеста стояла передо мной, спиной к открытому окну, в бледно желтом платье, с бледным лицом, затененным очками, и смотрела на меня прямо и равнодушно. Как смотрят на диван, на который гостю предлагают сесть.

Я вошел в ее спальню и на секунду мне показалось, что девушку осветило солнце… но только показалось. Наши взгляды встретились.

– Ярослав. – Я на секунду задумался, но решил протянуть руку.

– Марина. – Она тоже протянула руку, но задерживать в моей ладонь не стала. Не испугалась. Просто пожала в ответ и выдернула пальцы.

– Борзов.

– Томилина.

– Ну, это ненадолго, – я криво усмехнулся и посмотрел на часы. – Скоро станешь Борзова.

Ей не понравилось. В серых глазах на секунду мелькнул гнев, я не мог ошибиться. Но сказала ровно:

– Я как раз хотела с вами поговорить насчет фамилии…

– Нет.

– Что «нет»? – все таки удивилась. Поправила дужку очков, вскинув к лицу тонкую руку.

Ага, значит не совсем безразличная кукла. Пришлось объяснить:

– Ты не оставишь свою фамилию. Даже не проси.

Я ее изумил. Глаза на мгновение распахнулись и… сузились, словно она по новому на меня посмотрела и то, что увидела, ей не понравилось.

– Вы меня не поняли, – сухо произнесла. – Я не собираюсь вас просить. Я сообщаю, что остаюсь со своей фамилией.

Она была значительно ниже меня и вблизи еще больше походила на девчонку студентку, у которой на уме одни лекции и сдача зачетов. Тонкая в кости, рот широкий и пухлый, упрямые скулы и подбородок. Последний не вздернут, она держит его ровно, так же, как интонацию.

Я снова, криво усмехнувшись, глядя на нее в упор, повторил:

– Нет.

Она растерялась, хлопнула белесыми ресницами. Было в этом что то приятное, словно я лично мстил Корнееву. Посмаковав ее растерянность, я вернул лицу серьёзность и произнес:

– Сейчас мы выйдем отсюда вдвоем, сядем в машину, войдем в зал регистраций, и ты станешь Борзовой. Без вариантов и слез. Предупреждаю, я терпеть не могу женские истерики. Этот брак был не моей идеей, но раз уж я здесь, детка, то нам придется сыграть в него по настоящему.

Спорить Марина не стала. И взгляд не отвела. В нем не было и намека на слезы или страх. В нем отразилось кое что другое:

– Я тебе не детка.

– Ну вот, видишь, – я скупо хмыкнул. – Прошло две минуты, а мы уже на «ты». Возьми цветы, невеста! Шикарно выглядишь!

Букет взяла. Прижала к груди, немного опустила подбородок и посмотрела меня.

– А вот ты выглядишь не очень, жених, – неожиданно ответила. – Слишком бледный. Наверное, от радости защемил что то, а поправить гордость не дает. Ну, так я выйду. Подожду тебя в коридоре.

Что?!

Я замер, в хмуром изумлении глядя на девушку.

Я ведь не ослышался? Она, и правда, так сказала?

Судя по тому, как Мышь спокойно развернулась и вышла из комнаты – правда. Прошла к окну в коридоре, аккуратно стуча каблуками по паркету, даже не оглянувшись – невеста со свадебными цветами, нелюбимая и нежеланная. Остановилась, поджидая меня.

Я повернулся и, сжав челюсти, сверкнул ей в спину недобрым взглядом. И только когда подошел и предложил руку, предупредил:

– В следующий раз будь осторожнее со словами! Я вовсе не так безобиден, как кажусь. Еще и злопамятен!

***

В ЗАГС ехали в одной машине, остальной кортеж с членами семьи и родственниками пристроился позади. Свадебную процессию сопровождала охрана Корнеева, так что пришлось тащиться так, как привык ездить Босс – уважая дорожные правила.

Девчонка на меня не смотрела, все больше наблюдала за дорогой в окно.