– Знаешь, Сашок, как только они нас заберут к себе и мы станем жить вместе, тогда, конечно, они станут для нас настоящими мамой и папой. Договорились?

Саша улыбнулась, и Марина, с облегчением вздохнув, поняла, что ответ сестру устроил.

Она ошибалась, полагая, что обратная дорога домой будет всегда прямая. До развилки оставалось меньше километра.

Слышалось лишь сухое потрескивание дров в печке и унылое завывание ветра снаружи.

Керосин обвел замерших мужчин затравленно-безумным взором.

«Он похож на загнанного зверя. Которого окружили и вот-вот на вилы насадят, – внезапно подумал Данилыч. – Он словно шакал. Смертельно больной, облезлый шакал, к которому нельзя приближаться, не надев толстых варежек, чтобы не подцепить какую-нибудь заразу…»

– Ну, чего прикисли? – хрипло произнес Керосин. – Или как только зашел базар про помощь другу, у меня все кореша растерялись?!

– Это у тебя в штанах прикисло, – хмуро осадил его Сапог. – Кто тебя резать собрался? Кому задолжал?

Керосин шмыгнул носом.

– Чингизу.

Сапог и Леха обменялись понимающими взглядами.

– Тот самый, что ли? – уточнил Леха.

– Тот самый, – раздраженно ответил наркоман. – Будто здесь другой Чингиз появился!

– Он наркоторой барыжит, – объяснил Леха Сапогу, и тот кивнул:

– Слыхал я про этого кренделя. Мутный тип.

Он искоса взглянул на Керосина, который то и дело вытирал пот, струившийся по восковому лицу.

– И сколько ты ему торчишь?

Керосин глубоко вздохнул и выдавил, не глядя на приятеля:

– Сто сорок рублей.

Сапог поскреб подбородок.

– Сто сорок тыщ, что ли?

– Ну да.

Уголовник присвистнул.

– И чего ж ты от меня хочешь, болезный? Я похож на фраера, у которого в пиджаке сто сорок тыщ запасные припрятаны? – спросил он. В голосе Сапога звучало неподдельное изумление, как если бы ему приходилось объяснять несмышленому ребенку, почему день сменяет ночь.

Керосин ничего не ответил, и бывший зэк вновь потянулся к бутылке.

– Какой срок у тебя? – полюбопытствовал он, наполняя стаканы.

Керосин нервно сглотнул.

– Неделя. Это край, Сапог. Ты просто не знаешь Чингиза. Он…

– Да срал я на твоего Чингиза, – с нескрываемым презрением обронил Сапог. – У меня с ним общих дел нет.

– Сапог, но я…

Керосин вновь закашлялся.

– Кашляй в другую сторону, – потребовал Данилыч, со скрипом отодвинув табуретку в сторону. – Не хрена тут своими слюнями людей заражать!

Керосин даже не посмотрел в сторону пожилого человека.

– Сапог, он меня убьет, бля буду, – захныкал он. – Ведь я же выручил тебя, братуха… Когда… кха! Когда у меня был лавандос, я ведь помог тебе, и ты помнишь! Сам сказал! Теперь… теперь я тебя прошу! Как брата прошу, выручи!

На лице Сапога не дрогнул ни один мускул.

– Ну, будем здоровы, – спокойно произнес он тост и, не чокнувшись, выпил. Потянулся к ломтику сала, степенно отправил его в рот.

– Ты, Керосин, наверное, забыл, что я с тобой в полном расчете? И твое бабло я тебе вернул. А что касается выручить… Ты, по ходу, с башкой вообще не дружишь. Где я тебе столько деньжищ найду? Банк ограблю? Почку продам?

Керосин, не зная, куда деть зудящие руки, судорожно вцепился в костыль. Глядя на него, Данилыч неожиданно подумал об утопающем, который из последних сил вцепился в трухлявую деревяшку.