– Дэмиен, – шепчу я, и его имя греет меня бархатом нежности.

Стоящий у мольберта Блейн смущенно откашливается. Дэмиен бросает на него взгляд, и мне кажется, он рад присутствию художника. Он подходит к нему и становится рядом, перед огромным портретом.

Мое сердце начинает колотиться, и я не отвожу взгляда от Дэмиена. Его глаза ярко блестят, словно он увидел достойную поклонения реликвию.

По задумке Дэмиена и Блейна, на картине я должна быть изображена спиной к зрителю, стоящей у кровати, а на заднем плане – развевающиеся от ветра занавески. Эффектная и эротичная картина, которая должна оставлять ощущение, что эта женщина рядом, но к ней невозможно прикоснуться. Дэмиен предложил поиграть на контрасте между легкими белыми занавесками и красным шнуром, которым будут связаны мои руки.

Женщина со связанными руками – собственность того, кто ее связал. Богиня, которую покорил простой смертный.

Дэмиен.

Я внимательно слежу за выражением его лица, чтобы понять, что он думает о картине, но он словно надел маску, которая скрывает все его эмоции.

– Ну, что ты скажешь? Тебе нравится? – не выдерживаю я.

Дэмиен молчит. Стоящий рядом с ним Блейн начинает нервничать. Мы ждем ответа, и нам кажется, что ожидание длится целую вечность. Блейн не выдерживает и спрашивает:

– Черт возьми, скажи же что-нибудь. Ведь это идеальный портрет, не так ли?

Дэмиен глубоко вздыхает и с уважением смотрит на художника.

– Портрет не просто идеальный, – отвечает он и поворачивается ко мне. – Это она. Живая. Настоящая.

Блейн не в состоянии сдержать радостной и слегка самодовольной улыбки.

– Я не особо люблю хвалиться, но эта работа… Просто вау. Действительно живая. Эротичная. И, скажу вам, очень честная.

Я облегченно выдыхаю. Мое сердце бьется так громко, что мне удивительно, как я вообще слышу что-либо, кроме его стука. Сейчас я больше всего хочу, чтобы Блейн вышел из комнаты и мы с Дэмиеном остались наедине.

В его кармане раздается жужжание телефона, Дэмиен поспешно смотрит на экран и вполголоса чертыхается, прочитав полученное смс. Он кладет телефон в карман, не ответив на сообщение, и я вижу, что по его лицу пробегает грозовая туча. Я сжимаю губы, предчувствуя что-то неладное.

Блейн снова внимательно изучает изображение на холсте, не обращая внимания на Дэмиена.

– Ники, не двигайся. Я хочу немного подправить свет и…

Художника прерывает зазвонивший телефон Дэмиена. Я надеялась, что он проигнорирует этот звонок, но он быстрыми шагами выходит из комнаты и коротко произносит в трубку:

– Что?

Неожиданно меня охватывает страх. Я позирую Блейну и думаю о том, что Дэмиену позвонили не по работе. Дэмиен вообще никогда не переживает и не расстраивается из-за бизнеса. Ему нравится дух соревнования, для него это игра.

Но этот телефонный звонок явно не связан с работой, и я начинаю думать об угрозах в адрес Дэмиена и о его секретах, о которых я не имею никакого представления.

Я обнажила перед ним не только тело, но и душу. Но я по-прежнему почти ничего не знаю о его жизни. «Перестань, Ники, возьми себя в руки», – говорю я себе.

Одно дело хранить секреты, совсем другое – выйти из комнаты, чтобы никому не мешать своим телефонным разговором. Не стоит думать, что каждый его телефонный разговор – это заговор или попытка скрыть что-то из загадочного прошлого.

Я все это прекрасно знаю. Более того, я в это верю. Но разум не в состоянии заглушить холодок страшного предчувствия. К тому же моя поза – голышом со связанными за спиной руками – не способствует логике. Я ощущаю себя так, словно несусь на машине без тормозов вниз по горному серпантину. Я не могу остановить плохие мысли, и от этого начинаю чувствовать себя еще хуже.