Сторожевая крыса на крайней мусорной куче, следившая за пограничной полосой, засуетилась, задергалась и шустро побежала вглубь Темной Стороны. Мурр обернулся и махнул лапой:

— Боря, давай!

Черепах резво оттолкнулся лапами, Лакки раздвинул траву и секретный лазутчик Боря мягко заскользил между мусорных куч, пару раз крутанулся на месте и исчез из виду.

Потянулись минуты ожидания. Мурр и Лакки в душе завидовали остальному населению Светлой Стороны — те сейчас собирали разные тяжелые железяки для Мика и Мака, рыская вдоль дороги за полем, а тут приходится сиднем сидеть, даже не позавтракав.

Лакки, для которого любое бездействие вообще было смерти подобно, вертелся юлой, тараторил без умолку, дразнился, гонялся за сонными утренними кузнечиками, а Мурр, сложив лапки, пытался уснуть, но на мокрой земле это очень плохо удавалось. Постепенно всходило солнышко, высохла роса, ветерок с пруда разогнал туман, потеплело.

В воздухе появились стрекозы, зажужжали деловитые шмели, высоко в синеве прогудела «железная летучка», по Бориному — «аэроплан».

Ш-ш-ш возник, как всегда, бесшумно и неожиданно. Он принес изголодавшимся бойцам пару карасиков и много новостей:

Во-первых, Хомус, Пыхча и Ква нашли целый ящик круглых железных штуковин, тяжелых и надежных, и сейчас перетаскивают их к Большому Лопуху, откуда будут совершать свои «боевые вылеты» Мик и Мак.

Во-вторых, на Темной Стороне стоит страшный переполох, крысы визжат и орут про «большого скользкого жука», но поймать его не могут. Этот переполох, видимо, вызвал Боря.

В третьих, Ца видел сон, в котором Мурр бился с Хвостобоем и победил, а в четвертых…

Что в четвертых уж сказать не успел — с Темной Стороны послышался страшный шум, грохот, полетели консервные банки, ошметки мусора и из-за старой автомобильной покрышки вылетел Боря, отчаянно толкаясь лапами и то и дело переворачиваясь со спины на брюхо и назад. За ним с завыванием неслась орда вопящих красноглазых тощих и облезлых крыс. Боря доехал на брюхе до границы, втянул голову и замер. Крысы окружили его, долго пытались достать, но резкий запах масла и твердость панциря свели их усилия на нет и наконец, оставив эту глупую затею, обиженно вереща и поджимая хвосты, они убрались к себе, за мусорные холмы.

Друзья наблюдали эту сцену из густой осоки, причем Лакки дважды порывался прыгнуть на Борину защиту, и Ш-ш-ш с Мурром еле-еле его удерживали. Когда все стихло, Боря, опасливо высунул голову, огляделся, и, как был на спине, пополз на Светлую сторону.

Мурр первым, схватив черепаха за лапу, втянул его в заросли. Борю перевернули на живот, и, пока Лакки стирал с него масло, еле ворочающимся языком Черепах проговорил:

— Всего крыс 85, в основном одни старики! Я был очень скурпулезен…

Мурр хотел было переспросить каким он был, но Боря закрыл глаза и потерял сознание. Ш-ш-ш велел Мурру и Лакки отнести Борю домой, а сам отправился к Ца с важными известиями. Общий сбор, назначенный у Большой Березы после полудня, отменяется, все-все-все в полной боевой готовности после захода солнца должны были прийти к Большому Лопуху — так в четвертых сказал Ца.

Звезды по одной зажигались в темно-синем небе, но рваные тучи, быстро летящие с заката, то и дело закрывали их.

Воинство Светлой Стороны сидело кружком у Старой Березы, полное боевого духа и решимости. Мурр, парадно умытый, точил когти о какую-то ветку, Лакки просто щелкал зубами, Хомус с большим консервным ножом объяснял Суслик-Зону, как нужно кусаться, чтобы было больно, Толстая Пыхча тренировала мускулы, поднимала поочередно Зеленую Ква, то правой, то левой лапой.

Боря, отдохнувший после дневного приключения, и заново намазанный, елозил на месте в предвкушении «таранного удара в центр вражеского отряда», как он выразился.