Вид у него был озабоченный и в то же время какой‑то отрешенный, словно его вырвали из упорядоченного и устоявшегося мира и поручили роль церемонимейстера на светопреставлении.
– А это Ники.
Лицо мальчика озарилось широкой, солнечной улыбкой.
Когда Берт приступил к разъяснениям, я поняла, почему это дело поручили именно ему. Он изъяснялся кратко и четко. Меня выбрали для участия в эксперименте. Он надеется на мое сотрудничество, в противном случае возникнут осложнения и для них, и для меня. Они все трое – Операторы. Во всем мире работают Операторы, но их никто не слышит и не видит. То, что их вижу и слышу я, к сожалению, является неизбежной частью эксперимента.
У меня мелькнула мысль: я узнала о чем‑то, что недоступно остальным людям и очевидно, что это знание грозит опасностью мне, а также тем, кому я попытаюсь открыть его.
– Именно, – с удовлетворением подтвердил Берт. Но ведь я не произнесла ни слова. Я на мгновение задумалась. Однако дело есть дело.
– В чем заключается эксперимент?
Хинтон с кислой улыбкой повернулся к Берту:
– Ну, что, разве я не говорил, что Вещь первым делом задаст этот вопрос?
Вещь?
Берт продолжил. Оказалось, что великий Оператор Гадли давно уже подумывал о подобном эксперименте. Надо было подобрать личность моего типа, сообщить ей о существовании мира Операторов и посмотреть, что будет.
Итак, подопытная свинка в клетке, подумала я. С этим разобрались. Теперь встает вопрос, удастся ли им этот эксперимент. Сомневаться, пожалуй, не стоит. Они читают мои мысли, я вижу это в устремленных на меня глазах, по тому, как меняется выражение их лиц при чтении моих мыслей.
Берт пояснил: каждый Оператор, подключившись к разуму человека, легко считывает любую мысль.
Ситуация требовала некоторого размышления. Может, мне удастся обнаружить в сознании какой‑нибудь тайничок для своих мыслей?
Ники улыбнулся весело, а Берт снисходительно.
– Для Операторов не существует никаких тайников, – заметил Берт.
– Разум Вещей для них – открытая книга.
Вещей!
Хинтон вздохнул.
– Именно Вещей. Пусть будет с большой буквы, если тебя так больше устраивает. Это не столь уязвит твое «эго». Все люди для нас Вещи. Мы читаем и направляем их мысли и поступки. Что тут удивительного? Так всегда было. Конечно, им предоставлена определенная, но весьма незначительная свобода. Вещь делает то, что нужно Оператору, хотя ошибочно полагает, что идея принадлежит ей самой. Сказать честно, у тебя сейчас гораздо больше своей воли, чем у кого‑либо еще из людского племени. Ты, по крайней мере, понимаешь: то, что мы говорим, исходит от нас, а не родилось у тебя в голове. Вещь!
– С волей у этой Вещи все в порядке, – заметил Берт. Хинтон бросил на него внимательный взгляд.
– Мы тебя покидаем, – сообщил он.
– Я останусь, – возразил Берт и повернулся к Ники. Мальчик выглядел огорченным.
– Тебе надо кое‑что знать, – сказал он, обращаясь ко мне. – Каждая Вещь постоянно находится под воздействием кого‑нибудь из Операторов. До недавнего времени тобой управлял Берт.
Весьма вероятно, подумала я. Пожалуй, этим объясняется мое уравновешенное здравомыслие последних лет. Берт показался мне мудрым, логичным, рассудительным и невозмутимым.
– А до Берта был Хинтон, – добавил Ники.
Хинтон? Кто бы мог подумать!
Воздух заметно заколебался, и в комнате появилась новая фигура.
– А это Проныра, – объяснил Ники.
– Он представитель Гадли, – добавил мальчик, обращаясь к Хинтону. Тот недовольно хмыкнул.
Проныра был похож на симпатичного шустрого хорька. За ним нужен глаз да глаз, подумала я, встретившись с его острым взглядом. |