Непонятно почему, но его поразил вид этой стройной каменной громады. Раньше он никогда не задумывался над значительностью этого циклопического сооружения, служившего домом ему и его родителям, но теперь его просто распирало от гордости за свое жилище: столь не похожим оно было на те жалкие крытые соломой и камышом прокопченные лачуги, в которых ютились подданные.

Впервые в жизни мальчик по-взрослому посмотрел на свой дом-крепость, возведенный его предками в давние времена.

И это был взгляд уже не ребенка, но мужчины.

Впервые в жизни он стал сознавать предназначение каждой детали этого оборонительного сооружения. Над всем замком господствовала высоченная главная башня-донжон.

Это было жилище его и его родителей – владельцев замка. Но в то же время это была и главная сторожевая башня для всего замка.

В тени, покрывавшей донжон, островерхой крыши у скрытого навеса ее карниза, располагалась кольцевая галерея. По ней всегда расхаживал дозорный, пристально вглядываясь вдаль и неусыпно подстерегая приближение врага. Его шаги денно и нощно отдавались гулким эхом в коридорах и переходах жилища- крепости.

То там, то тут стену прорезали вертикальные окна- бойницы. Издали они были едва заметны и напоминали узкие щели. Даже меткому стрелку-лучнику очень трудно снаружи попасть в эти прорези, пробитые в плотной толще каменной стены.

Зато защитникам замка было удобно и безопасно целиться в противника, оставаясь под защитой могучих стен.

Внутри донжона, под его низко нависшими сводами на равных этажах-ярусах, связанных между собой узкой винтовой лестницей, теснились трапезная и опочивальни. А в самом низу, в глубоком сыром подвале, была темница, в которой томились узники, брошенные в нее по приказу отца мальчика – властного барона Стэнса.

Там же был и глубокий колодец, который во время долгих осад обеспечивал водой защитников замка, окруженных плотным кольцом осаждавших.

Не так-то легко было противнику добраться до этой твердыни. Башня стояла в центре небольшого двора, со всех сторон окруженного стеной. В ней были только одни ворота, обитые толстыми листами железа.

Снаружи располагался цвингер – наружный замковый двор, огражденный высокими зубчатыми стенами и башнями. Между двумя такими башнями виднелись массивные ворота. Они пролегали под низким каменным сводом, представляя собой узкий, запираемый с двух сторон коридор.

Толстые и массивные наружные стены, опоясывавшие замок, отражались в темной застоявшейся воде глубокого рва. Он был такой широкий, что ни воину, ни коню не удалось бы перескочить через него.

Если к замку приближались друзья, которые ехали в гости к его владельцу, то подъемный мост медленно опускался на скрипучих цепях и ложился поперек рва. Отодвигались тяжелые железные засовы и настежь растворялись окованные металлом дубовые ворота.

Но если же труба дозорного возвещала о приближении врага, но те же самые железные цепи подтягивали подъемный мост кверху. Он становился вертикально и вплотную примыкал к стене. Лишенная моста водная преграда становилась первым препятствием для нападающих.

А за рвом на пути врага вставали могучие стены и крепкие ворота. Вокруг рва, на расстоянии выпущенной из арбалета стрелы, было совсем пустынно. Слуги барона не только выжигали произраставший тут тростник и камыш, они дважды за лето выкашивали траву, чтобы никто не мог укрыться в ней и незаметно подползти к замку.

Эта предосторожность облегчала наблюдение дозорным за местностью, которая примыкала к замку.

Впервые в жизни по лицу мальчика пробежала осознанная высокомерная ухмылка. Он присмотрелся внимательно и увидел, как из ворот замка один за другим выезжают конные воины и врассыпную скачут во все стороны от крепости.

Мальчик не торопясь спустился с горы и, пройдя через рощу, вышел на дорогу, которая вела к замку.

Тут он лицом к лицу столкнулся с небольшим отрядом вооруженных людей в синих клетчатых юбках.