Расстегнув пуговицу на бежевой атласной блузке, Эшли прохладными пальцами потерла горячие виски, ослабила яркий шарф на гриве распущенных волос. Найти бы какое-нибудь местечко…

А вот и широкий мшистый берег реки с тополями, осинами и плакучей ивой. Он возник перед глазами так внезапно, что на мгновение Эшли показалось, будто у нее уже начались галлюцинации. Даже в машине отчетливо слышалось журчание мелодично звенящего ручья, прохладного и освежающего.

Эшли дала задний ход и съехала как можно дальше с дороги. Если она не ошиблась и приехала правильно, то это владение О'Мэлли. Ей сказали, что им принадлежит целый склон горы и небольшая долина у ее подножия. Уж наверняка они не будут в претензии, если она поваляется на крошечном пятачке их земли. Чуть-чуть передохнет и двинется дальше, в их роскошный фермерский дом.

Она сбросила туфли и ступила на мягкий песок и бархатистый мох. Привычным взглядом художника окинула местность и тут же представила себе неутешительную картину: свои дорогие льняные брюки в изумрудных пятнах от мха. Светлая блузка тоже пострадает, но ее не так жалко, как брюки. Оглядевшись, она быстро сняла их, аккуратно повесила на спинку сиденья и пошла к ручью. К чему стесняться? Купаются и не в таком виде… Она стащила с волос шарф и пробежала пальцами по развевающимся прядям, чувствуя, как головная боль понемногу отступает. Выбрав мшистую лужайку, она села, с наслаждением откинулась назад и потянулась. Дорога — это всегда утомительно, тем более перелет, а тут еще похмелье…

Намочив шарф в кристально чистой, прохладной воде, Эшли отжала его и легла, накрыв влажной тканью лицо.

Боже, какая благодать! Через четверть часа такого отдыха она будет как огурец, и никакие заказчики, даже могущественные О'Мэлли, ей не страшны, хоть с ходу садись и рисуй их наследников.

— О, как хорошо, — бормотала она, представляя, как напряжение утекает из мышц в сырой прохладный мох. Окончательно расслабившись, она вновь переключилась на самое главное, не дающее ей покоя.

Как же быть с Робертом Олстоном? Она не думала разрушать семью, но не может быть, чтобы их семья была счастливой. Ведь жена владеет всем. Робби вкалывает в ее галереях, а сама она разъезжает по свету со своими друзьями-бездельниками. Робби достоин большего. А сколько восторга мог бы он сам подарить женщине! Почему бы ей, Эшли, не стать этой женщиной, раз уж его жене все равно?

До встречи с Робби она уж было отчаялась найти настоящего мужчину. Все те, с кем она знакомилась, полагали, что она вмиг отбросит кисть и побежит в постель. А Роберт отнесся к ней с уважением. К тому же эти его неотразимые манеры настоящего джентльмена! Короче, он перевернул все ее планы. До этого она годами отбивалась от поползновений всяких типов. Они считали женщину, прошедшую школу жизни и пишущую обнаженных мужчин, легкой добычей. А Робби первым делом предложил ей задушевную и целомудренную дружбу, и этим полностью ее обезоружил. Эшли была уже по уши влюблена, когда узнала, что у него есть супруга, с которой он не думает разводиться.

Ну и чего ради она снова изводит себя? Ведь приняла решение больше не вспоминать ни о Робби, ни о Марджи, забыть даже Чарли с его бесчисленными любовницами. Все, на время работы над портретами О'Мэлли выкинуть из головы всякие любовные заботы и думать только о детях и пейзажах!

Но беспокойные мысли уже неслись такой лавиной, что остановить их было просто невозможно.