– Бедняжка моя!

– Они не хотели пускать меня в дом, – продолжала Фиа, – но не знали, как это сделать, как попросить меня уйти. Мне не следовало приходить. Я внесла только неловкость и сумятицу. Да и вряд ли утешила юношу.

– Ну, успокойся, успокойся, – Гунна поглаживала темные волосы Фиа. – Он всего лишь юноша, а юноши всегда делают всякие глупости. И очень часто из-за своей глупости расстаются с жизнью. Если бы не ты, нашелся бы кто-то другой, – Гунна замолкла, подбирая слово, – какая-нибудь другая...

–...дрянная женщина, – закончила Фиа.

– Нет, просто какая-нибудь другая женщина, – мягко поправила ее Гунна.

– Он сказал мне, что я должна оставить Пипа в покое. – Морщинки на лбу Фиа расправились, лицо застыло. Последние признаки уязвимости исчезли, и Гунна пожалела об этом. Уже много месяцев она не видела Фиа такой, какой она была на самом деле. Такие случаи становились все более редкими. – Он сказал все. Он сказал, что я жажду заполучить в свои сети каждого мужчину, которого встречаю на пути.

– Да кто это сказал? – не поняла Гунна.

– Томас Донн.

У Гунны перехватило дыхание. Много лет назад Томас Донн гостил в замке графа Карра. Он оказывал Фиа знаки внимания и проявлял определенный интерес. Тогда Фиа была совсем юной и до боли одинокой. Конечно, молодой высокий шотландец просто сразил ее. И неудивительно. Он был одним из немногих порядочных мужчин, которые встречались Фиа. Не лицемер и не негодяй. Однако ее увлечение внезапно закончилось. Гунна никогда не узнала, что сказал или сделал Томас, но за одну ночь любовь Фиа превратилась в холодную ненависть. После этой ночи она стала взрослой. До этого налет цинизма был очень тонкий, но он был тем единственным, что позволяло девушке скрывать свое подлинное лицо от мира, а после разговора, подслушанного в саду, этот цинизм превратился в броню.

– Где ты его видела?

– Он приходил ко мне сегодня утром, говорил со мной. Будь он проклят! Он ничего не понял. – Фиа подняла голову. Ее глаза ярко горели, губы были плотно сжаты. —

Нет, Гунна, он прав. Но это еще не дает ему права судить меня. Душа его черна не менее моей. – Гунна совсем растерялась. – Помнишь, когда Эш был в замке, исчезла Рианнон Рассел? – спросила Фиа ровным голосом. – Это ведь Томас Донн привез Эшу новость, что Рианнон покинула его. Томас разбил сердце Эша. Уверена, Томас замешан в этой истории. Могу поклясться. Я была там, я видела их, Карра, Эша и Томаса Донна. Я видела, что Томас был очень доволен тем, как воспринял известие Эш.

Гунна отодвинулась от нее. Томас Донн никогда не казался ей человеком, которому страдания других доставляют удовольствие.

Фиа выпрямилась. Только слова выдавали глубину чувств, которые она испытывала.

– Я клянусь, он еще будет ползать передо мной на коленях!

Фиа поднялась по изгибающейся лестнице на второй этаж. Прошла мимо горничной, которая полировала перила, мимо слуги, меняющего свечи в канделябре. В сверкающей серебряной вазе на столике стояли свежие розы, наполняя нежным благоуханием коридор. Окно на лестничной площадке тоже сверкало чистотой. Но Фиа не замечала всего этого.

Она открыла дверь в будуар, выдержанный в новом французском стиле. У стены стоял комод в этом же стиле. Дополнением к мелочам, лежащим на нем, была новая мейсенская нюхательная табакерка. Напротив комода стоял инкрустированный туалетный столик с огромным зеркалом, вставленным в резную оправу красного дерева.