Сам же Пинтер к тому моменту, когда он упал, полностью потерял сознание от сокрушительного удара снизу в подбородок, из его разбитого носа струилась кровь, а веко над глазом наливалось густой синевой, к тому же он потерял два передних зуба. А под рубашкой все его тело кверху от пояса было покрыто синяками.

Натаниель расслабил пальцы и с сожалением посмотрел на разбитые суставы. Он только что заметил, что в дверях показались камердинер Пинтера, хозяйка квартиры и слуга, впустивший их в дом.

– Если вы его камердинер, – сказал Натаниель, пригвоздив человека взглядом, – принесите воды и окатите своего хозяина.

Камердинер бросился исполнять приказание.

– Вот моя карточка. – Кеннет протянул ее хозяйке. – Если ваша мебель пострадала, можете прислать мне счет.

– Но мой ковер испорчен кровью! – воскликнула хозяйка, не обращая внимания на распростершегося на нем человека.

– Да, мэм, – невозмутимо подтвердил Кеннет, – так оно и есть. Нат, ты уже оделся? Будьте здоровы, мэм.

– Ты несколько раз промахнулся, Нат, – сокрушенно укорил друга Иден, когда они вышли на улицу. – Потому что давно не практиковался и немного заржавел. Ты пропустил удар прямо в лицо. Я чуть не сгорел от стыда.

– Должен же он принести Софи какой-нибудь трофей, – пошутил Кеннет. – Нат, старина, ты ничего не хочешь нам сказать? Не желаешь немного облегчить свою совесть?

– Иди ты к черту, – посоветовал ему Натаниель, промокнув угол рта платком.

– Насколько я понимаю, Кен, – Иден, – Галлис так же невинна, как в день своего появления на свет Божий. И бела, как только что выпавший снег. Нат просто водил нас за нос.

– И ты можешь убираться с ним заодно! – сказал Натаниель.

Глава 20

Кэтрин, Мойра и Дафна, леди Бейрд, играли с детьми в утренней комнате в Роули-Хаусе. Но игра была сразу прервана, когда дверь открылась.

– Рекс! – сказала Кэтрин, торопясь ему навстречу, и вдруг остановилась. – И Софи?!

Юный Питер Адамс поковылял к папе, протягивая ручонки, чтобы тот поднял его и дал ему возможность поделиться какими-то новостями, которые он лепетал на языке, понятном только его родителям. Маленькая Эми Бейрд подошла к Рексу и стала дергать кисточку на его ботфорте, чтобы обратить на себя внимание своего дяди. Джеми Вудфолл, забыв, что он уже большой мальчик, сначала засунул в рот палец, а потом прислонился к маме и потянулся к ней руками.

София испытывала смущение. Но ее не оставляли без внимания. Кэтрин схватила ее в объятия, засмеялась и посмотрела на свой заметно округлившийся живот.

– Свыкаюсь с мыслью, – сказала она, – что опять вынуждена соблюдать дистанцию. Софи, как приятно снова вас видеть! Мойра, Дафна, посмотрите, кто к нам пришел!

– Здравствуйте, Софи, – сказала Мойра, подхватывая сынишку на руки. – Радость моя, когда все перестанут говорить одновременно, мы спросим у дяди Рекса, где наш папа. Ты это хочешь спросить? Он скоро вернется.

– Эми, дорогая, – в то же самое время говорила Дафна, – у дяди Рекса два уха, но он может слышать только одного человека за один раз. Пусть Питер скажет ему, что он хочет, а потом наступит и твоя очередь. – Но Питер уже не лепетал, а смеялся – он схватил папу за уши и примеривался откусить его нос. – Софи, вы попали в сумасшедший дом!

Если бы в экипаже она была в состоянии рассуждать, подумала Софи, она попросила бы Рекса отвезти ее домой. Почему она позволила ему привезти ее сюда?

– Присаживайтесь, Софи, – сказала Кэтрин, опираясь на ее руку и подводя ее к стулу.